— Вот и отлично! — улыбнулась Фиалка. — Ну, давай! Открывай шкаф! Пороемся в твоих закромах.
И что, вы думаете, я стала делать? Ну да. Одевать ее для вечернего выхода. Словно любимую куклу. Я достала со дна шкафа развратные Леночкины тряпки. Пахнущие ее сладкими духами. Все эти яркие кофточки, юбочки, обтягивающие брючки, которые сама надевать стеснялась. Но Виола… Она вертелась перед зеркалом, то и дело приговаривая:
— Красота! Конечно, это секонд-хэнд, вторая свежесть, но для начала сойдет и так. Главное, чтобы под одеждой было все первой свежести и отменного качества. У нас нет денег на приобретение дорогих тряпок. Но я уверена: скоро они у нас будут. Жизнь — это великая лотерея. Сегодня ты проигрываешься в пух, а завтра срываешь куш. А потому надо жить сегодняшним днем.
— А если номер, на который ты поставила, так и не выпадет? — робко спросила я.
— Гусары в таких случаях стрелялись, — усмехнулась Виола. — А женщины…
— Что женщины?
— Шли к гусарам, которые сорвали-таки куш. Нам, женщинам, проще. Мы — только птицы на ветвях того дерева, которое зовется мужчиной. Дерево пускает корни, а птица… Она свободна, как ветер! Ей ничего не мешает перелететь на другое дерево, когда старое начнет засыхать.
Меня поражала ее наглость. И цинизм. Я не представляла, как выдержу вечернее испытание. Чем ближе к десяти часам, тем мне становилось хуже.
— Ну что ты так трясешься? — злилась Виола. — Ты можешь даже не показываться ему на глаза! Спрячься на кухне и зажми уши.
Когда раздался звонок в дверь, я так и сделала. У меня не хватило сил даже на то, чтобы появиться в прихожей и изображать из себя гостеприимную хозяйку. Ведь моя квартира превратилась в самый настоящий притон! И я теперь была хозяйкой этого притона.
Все, на что меня хватило, — спрятаться на кухне, как советовала Виола, и стать глухой и слепой, причем с моего лица не сходила глупая улыбка.
«Только не говори, что в квартире еще кто-то есть!» — мысленно взмолилась я. Виола словно бы услышала.
— Мы одни? — спросил мужчина.
— Да, милый.
— Классно выглядишь! Ты, девочка, — супер!
Ах, это модное словечко! Не-на-ви-жу! Его теперь любят употреблять даже люди образованные и на первый взгляд довольно умные. Но после «супер» становится понятно, что все эти умные мысли — чужие. Почерпнутые из чужой культуры, которая была преподнесена нам в качестве дорогого подарка, а оказалась Троянским конем. И почему я не зажала уши?
Он раздражал меня, даже не будучи представленным. Раздражали его голос, его лексикон, его манеры и его бесцеремонность.
И Виола меня тоже раздражала. Ее ужимки, глупое хихиканье, отвратительное подыгрывание ему и неуместное кокетство.
Хотя, почему же неуместное? Я как-то забыла, зачем этот мужчина сюда пришел! И вспомнила только, когда дело дошло до постели. И тут…
Вы не поверите, но я не только не зажала уши, я еще и видела все. Не знаю, что на меня нашло. Быть может, во всем виноват этот чертов психотерапевт с его положительными установками? Даже мое раздражение куда-то ушло. Не скажу, что увиденное мне понравилось, но что-то в этом было, определенно. Хотя порой и выглядело смешно.
Я просмотрела весь сеанс с любопытством и даже почувствовала нечто… Гм-м… То ли боль, то ли недоумение.
— Что это? У тебя месячные? — раздался его отвратительнейший голос.
— Ах, это? Пустяки! Не рассчитала, бывает. Я сейчас сменю простыню.
Мою простыню! Из моего шкафа! Да есть ли предел ее наглости?!
— А, может, еще разок? Или как вчера, раз у тебя месячные?
А как было вчера?
— Сейчас. Две минуты.
Шаги. Она шла к двери. Я отпрыгнула и очутилась в ванной. Виола, которая нырнула туда же, была абсолютно голой. Без какого-нибудь клочка материи на стройном теле. Я оторопела и вжалась в угол. Словно не замечая меня, она молча полезла под душ. Лицо у Фиалки было каким-то странным. Словно тень, на нем промелькнуло страдание. Я видела это в зеркало, висевшее над раковиной. Ей, без сомнения, было больно.
Невзирая на ее мучения, я прошипела:
— Что ты себе позволяешь?
— Извини, я тороплюсь. — Виола потянулась за флаконом с прозрачным гелем.
— Мне это не нравится!
— Придется потерпеть.
— Из-за денег? Да? Не нужны мне его деньги!
— А что тебе нужно? Любви? Ты в таком виде собираешься за ней отправиться? Ты! Закомплексованная, мерзкая, пучеглазая лягушка!
Откуда она узнала, как я мысленно себя называю? Но узнала же! И била теперь в самое больное! Мне вновь стало не по себе. Но что я могла сделать?
— Вот и не мешай мне, — спокойно сказала Виола, вылезая из душа. — Подай полотенце.