Я, конечно же, утрирую. Однако содержание моих разговоров с подобными литературными «критиками» выглядит именно таким образом. Есть несколько десятков достойных авторов (причем большинство из них даже не из прошлого столетия), а все остальное — ерунда, позор и сплошное безобразие. Поначалу я пыталась как-то тактично намекать таким людям, что время идет, и вполне могут появиться авторы, которых через несколько десятилетий будут изучать в школах, так как они станут достойной альтернативой уважаемым мною, но уже не всегда актуальным писателям и поэтам. Результата не было, и следующим этапом стали пылкие споры, в которых любители приличных произведений не жалели яда, чтобы толстым слоем покрыть все остальные издания, не входящие в их круг интересов. А затем я просто оставила их в покое: человек, который хочет открывать для себя что-то новое, будет это делать самостоятельно, а тот, кто стремится забиться в норку и оттуда вещать про истинные ценности, не нуждается в ваших советах.
Если вы посмотрите гимназический учебник 1883 года, то никакого Пушкина и Гоголя вы там не обнаружите, — говорит филолог Евгений Добренко. — Там будут Тредьяковский, Ломоносов, Сумароков и — как пример прогрессивного современного автора — Карамзин. Это был классический канон времен Александра III. Это сейчас мы привыкли, что Пушкин наше все, а по тем временам Пушкин был кем-то вроде Пелевина.
Да пускай дети читают то, что самим интересно. А осенью можно и обсудить прочитанное. Уж дети-то могут (если им не мешать) рассказать о том, что они читали, что было интересно и что они поняли. Смотришь, и учителя поучатся. Что-то новое для себя откроют и узнают.
Никогда не разговаривайте с подростками о классической литературе. Не надо. Могут быть душевные травмы. Вот у меня уже есть.
Я тут, на отдыхе, расслабилась, потеряла осторожность и решила аккуратненько расспросить младшенького своего, как ему наша великая классическая литература. Начала так непринуждённо, но весьма тривиально:
— А какая литературная героиня у тебя самая любимая?
А он мне тут же, не задумываясь:
— Старуха-процентщица из «Преступления и наказания».
Я, прифигев немало: «Почему?!»
Подросток с достоинством и глубокой убежденностью в голосе:
— Знаешь ли, мама, в те давние времена женщины, как правило, были далеки от бизнеса. Кроме того, не изучали в должной мере математику и экономику. Эта процентщица была очень продвинутой и передовой для своего времени женщиной! И заметь: она содержала беременную сестру Елизавету! Сама себя обеспечивала и другим давала жить. А тут, понимаешь, выскакивает какой-то полоумный с топором и хрясь!
Одну из достойнейших женщин того времени убили, исключив сразу из сюжета. А так было интересно бы почитать поподробнее, почему она выбрала такую работу, как вела дела… Гораздо интереснее и полезнее, чем про душевные муки убийцы.
Больше я ничего не спрашивала.
А зря. Я лично подумал бы над услышанным, а потом ещё что-нибудь спросил.
Но некоторые со мной не согласны. Вот говорю я про пользу чтения — а напротив себя вижу недовольную физиономию. И её обладатель решительно заявляет мне:
— Чтение портит зрение.
Хороший аргумент. Вспомнил старую шутку про чтение. В чем вред от чтения книг? Становишься настолько умным, что аж глаза портятся.
Да, действительно, многие заядлые читатели отличаются плохим зрением. Но — не все. Некоторые и читают много, и зрение сохраняют хорошее. Так что дело не в самом чтении, а в чём-то другом.
Я сам знаю людей, которые много читают. А плюс к этому — работают на компьютере, смотрят телевизор. И — сохраняют хорошее зрение. (Вы, читатель, тоже таких знаете?) Так что повторяю — дело вовсе не в чтении. Дело в чём-то другом.
Но всё же почему так происходит? Почему одни много читают и ходят с плохим зрением, а другие порой читают ещё больше и в кабинете окулиста без проблем читают всю проверочную таблицу? Почему некоторые люди практически ничего не читают, а зрение у них либо плохое, либо хреновое? Почему?
Ответ на это вопросы дал Уильям Бейтс.
Это ещё кто такой?
Человек, который в своё время — больше ста лет назад — обозлил очень многих врачей-окулистов. Собственно, многие окулисты злы на него и до сих пор.