— До свидания, милая.
Шеннон удивлялась, как это мать еще не успела напечатать в газетной рубрике «Желаю познакомиться» ее не занесенный в справочник номер телефона. Эта женщина не успокоится, пока не выдаст замуж свою единственную дочь.
Шеннон налила себе чашечку кофе, затем добавила сливки, сахар и продолжила прослушивание. После гудка раздался незнакомый мужской голос. Он должен был принадлежать Эндрю, о котором только что говорила мать, но это явно был не он. В послании прозвучало совсем не то, что Шеннон собиралась услышать:
— Я знаю, что сейчас тебя нет дома. Ты ведешь свою передачу. Я просто хотел ощутить, каково это — дозвониться до тебя таким образом. Я послал свое настоящее сообщение в письме. Ты уже просматривала почту от поклонников? Я — твой самый страстный поклонник.
Затем раздались гудки.
Шеннон поспешно подошла к кофейному столику, на котором бросила вчера ночью нераспечатанную почту. Торопливо вскрывая одно письмо за другим, она быстро просматривала их, пока не нашла то, что искала. Это были восемь строк на бумаге для компьютера и подпись: «Твой самый страстный поклонник». Стихи напоминали поэму или слова из песни, но Шеннон точно не помнила какой. На ее взгляд, они были просто банальными до пошлости. Шеннон перечитала их несколько раз, пытаясь вспомнить, откуда это.
Они могут быть вообще не из английской литературы. Шеннон прокрутила сообщение еще раз, пытаясь узнать голос. Запись была нечеткая, и это мешало определить, кому принадлежал голос. Если это был человек, который когда-нибудь с ней общался, она должна была узнать его, потому что обладала абсолютным слухом. И как он вообще смог узнать ее номер телефона, которого не было в справочнике? Это заставило Шеннон слегка насторожиться.
Она пыталась успокоить себя, мысленно говоря, что никто не посягает на ее частную жизнь и что это было обычное сообщение на автоответчике, с запиской в придачу.
Шеннон вдруг захотелось на свежий воздух, она выдвинула ящик комода и схватила первый попавшийся купальник. Очутившись под палящими лучами солнца, она направилась к южному мысу пляжа, быстро семеня босыми ногами по раскаленному песку и чувствуя, как кровь пульсирует в венах. Теплый морской ветер ласково обвевал полуобнаженное тело.
Шеннон мысленно прокручивала в памяти все события, произошедшие за последние сутки. Голос на автоответчике, вероятно, принадлежал какому-нибудь одинокому человеку, который искал того, кто проявит сочувствие, выслушивая его. Когда выходишь в эфир, будь то радио или телевидение, у людей создается впечатление, что ты их хороший знакомый. Поэтому не стоит придавать такого большого значения этому звонку и письму. Нужно просто сменить номер телефона, а если звонки будут продолжаться, можно найти прекрасный способ объяснить ему, что к чему. То, что она неожиданно испытала, думая о Блейке и об их первой встрече, волновало Шеннон гораздо больше. Наверное, ей нужно радоваться, что все произошло именно так. Страх перед тем, что она вообще могла не испытать этого чувства, удвоился после того, как год назад преждевременно ушел из жизни ее отец. Фактически его смерть заставила Шеннон в корне изменить всю свою жизнь. Она начала с того, что разошлась с Греггом, а затем последовало еще много других перемен.
Шеннон замедлила шаг. Та умиротворенность, которая царила на пляже, снова зародила в ней чувство сомнения: а права ли она была, когда после смерти отца поменяла работу и выбрала неопределенную жизнь свободной журналистки, а кроме того, оставила своего надежного, но не вызывающего у нее ровным счетом никаких чувств жениха в надежде встретить единственную в жизни романтическую любовь. Та, которую с колыбели учили превыше всего ценить надежность и стабильность, решилась поставить на карту все в надежде получить шанс на истинное счастье.
Ее отцу, Реймонду Смиту, было всего шестьдесят три, когда он умер от рака. Доведенный болезнью до крайнего истощения, он стал просто тенью того скромного человека, которого Шеннон любила и уважала все свои двадцать семь лет. Это заставило ее усомниться в той цене, которую отец заплатил за свою правильную (по учебникам) жизнь. В чем был смысл его тяжелого труда, его жертвоприношения с девяти утра до пяти дня в обмен на регулярную зарплату? И таков был его пример для нее?! Но она больше не видела проку в том, чтобы прозябать на работе, которая не сулила никаких перспектив. А еще ей не хотелось связывать себя семейными узами с человеком, который изъявлял желание заботиться о ней, в то время как она сама прекрасным образом могла это делать. И наконец, хоть ей было еще только двадцать семь, она уже знала не понаслышке, что жизнь в любой момент может резко оборваться.