… наш ребенок не болел так часто;
…в нашу жизнь не вмешивались ее родители;
…мне на работе платили больше;
…в России было все, как в Америке;
…начальник у меня не был таким твердолобым.
Носитель этой маски винит в разрушении супружеских отношений всех и вся: родственников, детей, правительство, но не себя, любимого.
МИХАИЛ: Воспоминания о прошлых ошибках заставляют меня снова и снова краснеть перед моей Надей.
Через несколько лет после свадьбы для решения нашего жилищного вопроса я написал рапорт в военкомат, чтобы меня отправили служить офицером. Попал я на Дальний Восток, под Уссурийск. Наши друзья, родители и близкие люди остались в Самаре, за девять тысяч километров. Но эта жертва была окуплена тем, что мы сразу получили там свою квартиру.
У нас родилась вторая дочь, у меня была прекрасная, интересная работа, большие возможности для продвижения по службе и всеобщее признание. Я был совершенно счастлив и доволен. А Надя оказалась вырванной из активной жизни. Она была дома, весь день одна, ожидая моего возвращения, чтобы поговорить со мной. Я же был целиком поглощен своей работой, оставаясь вечерами на станции и обучая других офицеров и
бойцов работе на сверхсложной технике. Усталый, еле–еле добирался до постели и валился с ног. Я был полностью уверен, что поступаю правильно, ведь мой карьерный рост и признание начальства благополучно сказывались на материальном состоянии нашей семьи. Надя же была несчастна. Меня это раздражало:
— Смотри, сколько вокруг других офицерских жен! Пообщайся с ними, когда с детьми гуляешь! Я же очень сильно устаю! Я отвечаю за то, чтобы наш холодильник был полон!
— Но замуж я выходила не за офицерских жен и даже не за наш холодильник, а за тебя! Удели мне хотя бы пятнадцать минут! — говорила она.
— Ну, ладно, — как–то сдался я, — обещаю тебе, что в субботу мы обязательно с тобой куда–нибудь сходим и поговорим, а сейчас — извини, я очень хочу спать. Завтра у меня ответственное задание и рота солдат…
И вот однажды после такого типичного вечернего разговора с женой раздался телефонный звонок. Звонили с моей радиотелеметрической станции, там что–то сломалось, и сигнал не поступал куда надо. Я начал объяснять дежурному, что надо сделать, чтобы устранить неисправность и не пропустить сеанс важной связи. Когда я, довольный собой и своими подчиненными, положил трубку телефона, то вдруг с удивлением увидел, что Надя плачет.
— Что случилось? Ты же видишь, какой я у тебя молодец: даже по телефону, на расстоянии, могу чинить то, что другим не под силу!
К моему изумлению Надя не оценила моего восторга, а с болью сказала:
— Миша, подумай над тем, что произошло сейчас: я у тебя просила пятнадцать минут, чтобы просто поговорить, но этого времени не нашлось: у тебя ответственное задание, рота солдат… А ради какой–то поломанной железки ты нашел целых полчаса для разговора по телефону…
Именно тогда я понял, какой я эгоист! Ради своей собственной карьеры я жертвовал самым близким человеком! Я рад, что это позади, что Надя простила меня, но тот урок я запомнил. Не надо перекладывать вину собственного эгоизма ни на работу, ни на начальника. Мой эгоизм — это МОЯ проблема!
Маска ЗАМЕЩЕНИЯ
«Мне плохо, все не по–моему, пусть же и другому будет плохо!»
Когда мы поженились, то сразу обговорили формулу счастья нашей семьи: все поровну! Математически эта формула выглядела так: 50% стараний мужа + 50% стараний жены = 100% счастливая семья.
То есть, мы взяли на себя обязательство вносить в семью по пятьдесят процентов в плане финансирования, домашней работы, ухода за детьми, проявления любви и внимания. И если один, например, больше зарабатывал, то другой должен был выполнить свои проценты в домашней работе или в чем–то другом.
На первый взгляд, ошибки в этой формуле нет. Ведь 50 + 50 = 100. Математически, в теории, все верно. Но не на практике.
МИХАИЛ: Через три месяца я вдруг начал замечать, что делаю семьдесят процентов, а за женой осталось всего тридцать.
НАДЯ: Ничего подобного! Это на мне стало висеть девяносто процентов, а ты еле–еле тащил десять!
МИХАИЛ: Чтобы восстановить вопиющую несправедливость, я стал уменьшать свою долю.
НАДЯ: То же самое делала и я. Вкус приготовленного борща стал напрямую зависеть от того, поцеловал меня муж перед уходом или нет.
МИХАИЛ: А если суп невкусный, то почему я должен выносить мусор? Пусть жена это делает! Я устал!
Мы оба надели маски замещения и с их помощью облагораживали свои эгоистические действия: «Ты просто получаешь то, что заслужено тобой…»