Но молодых — je ne vais plus personne[25]. Но почему пренебрегать стариками? Maurois[26], Duhamel[27] или Mauriac[28] — все это люди, которые могли бы кое-что сказать. Еще Andre <нрзб>[29], который недавно написал что-то злобное о «русской душе», но тем это и интереснее: чего он в этой душе боится? Вы, вероятно, не захотите обращаться к Сартру. Но есть Simone de Beauvoir, его жена или вроде[30], женщина умная и, в сущности, выражающая его мысли. А его мысли всегда интересны, каков бы ни был их уклон. Но если одно французское имя, я с Вами согласен — Камю. Об англичанах писать не хочу, я мало их знаю и не берусь судить. Может быть, спросить Тойнби[31], историка? Он очень сейчас знаменит, много писал о России, но слова его здесь расцениваются как чуть-чуть хлестаковские. До заграницы (по крайней мере, до Франции) это, кажется, еще не дошло. Если Вы не боитесь стариков, то Bertrand Russel[32], который много писал о Толстом (иногда со злобой, как и вообще о России).
Крепко жму руку. Ваш Г. Адамович
104, Ladybarn Road Manchester 14
21/II-53
Дорогой Роман Николаевич.
Посылаю статью[33]. Задержка произошла из-за переписчицы, больной — как и все в Париже — гриппом.
У меня есть к Вам просьба и предложение. Вы, верно, встречались в Париже с Кантором[34]. А если нет, спросите о нем Варшавского, который хорошо его знает. Это умный, очень «литературный» человек, с недостатками (как все), но и с большими достоинствами. Он как-то всегда держится в стороне, и вообще мало пишет. Не пригласили ли бы Вы его в «Опыты»?[35] Я лично был бы Вам за это очень благодарен, да и журналу Вашему его сотрудничество было бы полезно. Ни в коем случае он ничем Вас не обременит, да, может быть, и не сразу раскачается что-либо написать.
Его адрес: 14 rue Nungesser et Coli, Paris 16е. Зовут его Михаил Львович. Если напишете, лучше не упоминайте, что делаете это по моему напоминанию о нем.
Крепко жму руку.
Искренно Ваш Г. Адамович
P. S. Если можно, оставьте в конце — «продолжение следует».
И, тоже если можно, пришлите корректуру. Повторяю — верну немедленно!
9.3.53.
Дорогой Георгий Викторович,
Наконец отнес типографщикам № 1, у этих форменный завал работ: здесь печатаются книги Чеховским издат<ельством> в таких количествах, что можно б удивить всю Россию: в десятках тысяч экземпляров, даже непонятно, кого растрачивают[36]; словом, нашим «Оп<ытам>», чтоб выйти в свет, потребуется не меньше двух месяцев, и это, если не задерживать их с корректурами; вот к этому я и клоню: кроме того, что послать в Европу корректуру — значит проволочка недели на 2, но наш издатель боится авторских поправок, изменений, кои стоят немалых денег. Не сердитесь на меня, простите великодушно, но мне трудно спорить с Издателем — мне кажется, он прав. А № выходит ничего, и видом, и содержанием. Впрочем, не мне судить. Знаю я, что сделан он (не повторяйте) вот этим пальцем, которым стучу. Кантору написал, вспомнив слезливо Звенья[37], и получил милый ответ. Он, говорят, специалист по Гете, но старик нам не нужен; о чем мне его просить? Скажите. Помню еще, что он писал о выставках, не слишком ли это мелко, опять-таки? Так о чем? Он сообщил адрес Шлетцера[38] и дочери Шестова[39], откуда надеюсь вытащить кое-что путное.
Когда Вы собираетесь в Париж?
Крепко жму руку
Постскрыптум: хочу хвастнуть, что в № 1 будут 2 новых стихот<ворения> О. Мандельштама[40]. Ай да «Опыты»!
104, Ladybarn Road Manchester 14
12/III-53
Дорогой Роман Николаевич
Что же мне с Вами делать, не можете прислать корректуру, так не можете! Но за то сделайте уж мне одолжение: последите, чтобы было поменьше ошибок и опечаток. Текст мой переписан на машинке, значит, сверить его легко.
Спасибо за Кантора. Но что он специалист по Гете — я никогда не знал. Он немножко специалист по всему, но к Гете, насколько мне известно, никаких особых чувств не питает. А кстати, я решительно не согласен с Вашим замечанием, что «старик нам не нужен» (если «старик» — это Гете, а не Кантор). По-моему, настоящая современность — именно в постоянном обращении к тому из прошлого, что сохраняет ценность, и вообще в пересмотре прошлого, в связи с ним, связи, без которой невозможно и живое отношение к будущему.
Впрочем, c’est a discuter[41], и я ничуть не собираюсь Вам своих взглядов навязывать. Если пишу об этом, то потому, что пришлось к слову, а отчасти и потому, что с этой целью и писал «Комментарии».