Я в сети уточнил что это означает. Оказывается, если подарок чарлидерше понравился, то она танцует для подарившего в своём сценическом костюме. Потом даритель обнимает чарлидершу и пытается расстегнуть специальную застёжку на её костюме. Девушка может специально застёжку ослабить, чтобы она легко расстегнулась. Это означает, что даритель девушке не просто нравится, но и она согласна на брак. Который обычно сразу и заключается прямо по факту. Это тоже нерегулярный брак, так скажем женский его вариант. Это вариант редкий, всё же девушки хотят выйти замуж "с цветами и в белом платье". Так что обычно застёжка не расстёгивается. В сети был целый раздел обсуждения как должны себя вести мужчины и как они себя ведут. Правильным считается если мужчина расстройства не показывает или старается не показывать. В качестве расположения он может надеяться на утешительный поцелуй. А вот если чарлидерша от танца отказывается, то это явное указание что даритель ей не приятен.
Я помылся и навёл у себя порядок. Просто убрал всё лишнее, чтобы нигде ничего не валялось.
"Открой мне заднюю дверь." — Пришло мне сообщение от Мариянь.
Я открыл, во дворе никого не было.
"Готово." — Отписал в ответ я.
Хлопнула соседняя дверь и на пороге появилась Мариянь. Она была в ярких красно-зелёных гольфах до колена. Красно-зелёные шорты с пышней кучей бантов плотно облегали её широкие бёдра и крепкие ноги. Шорты заканчивались на ладонь выше коленей, коленки были голые. Красно-зелёный топик плотно облегал её девичью грудь с проступающими сквозь ткань мелкими сосками. Грудь была уже достаточно крупной, но всё же девичьей, у женщин она становится другая. Топик заканчивался снизу сразу под грудью, оставляя плоский живот с аккуратным пупком на свободное обозрение. Сверху он закрывал верхнюю часть плеч. Красно-зелёные перчатки почти до локтя и красно-зелёные банты в волосах завершали её наряд. Красно-зелёный — это цвет команды, в поддержку которой она выступает.
— Потрясающе выглядишь!
— Места у тебя маловато, но я аккуратно.
Мариянь покружилась и попрыгала на пятачке, высоко поднимая ноги. Даже продемонстрировала вертикальный шпагат. Движения у неё были плавные, она выполняла их красиво, легко и непренуждённо. Было понятно что за этим стоит большая работа.
— Ну, как тебе? — Спросила Мариянь закончив номер.
— Впечатляюще! Я поражен в самое сердце.
— Я рада, что тебе понравилось. Знаешь что дальше?
— Попробовать расстегнуть застёжку?
— Попробуй.
Застёжка ярко-белая, блестящая, с советский пятачок, сзади на спине, от неё к топику и шортам идут полоски ткани. Мариянь развела руки в стороны, и, когда я подошёл, положила их мне на плечи. Я обнял Мариянь, иначе застёжку не достать. Мариянь спокойно ждала, внимательно глядя мне в лицо. Я ухватил застёжку пальцами и попытался её согнуть. Застёжка не поддавалась.
— Что? Сил не хватает?
Понятно. Пробует вывести меня из себя. В сети это было. Я б этого не нашёл, если бы не залез в сеть под видом Алимы. Как там было то? "Лучше один раз получить по морде, пока есть возможность отказать, чем потом мучиться всю жизнь"
— Сломать боюсь.
— Не бойся.
Я сдавил застёжку изо всех сил. Просто чтобы сказать: "Я старался изо всех сил. Увы." Застёжка с треском сложилась, топик и шорты разъехались и свалились на пол тряпочками. Мариянь оказалась в моих объятьях голенькая, гольфы, перчатки и банты в волосах за одежду не считаем. Как говорится готовая к употреблению. Мариянь вздрогнула, дёрнулась и я ватоматически сжал её в объятьях. В голове у меня зашумело. Организм, привыкший к регулярному сексу, после шести дней воздержания очень хотел женщину, хотел здесь и сейчас.
Очнулся я через несколько секунд. Мы так и стояли, я прижимал Мариянь к себе, а она бессильно пыталась упереться в меня руками и обречённо повторяла:
— Ли! Нет! Пожалуйста! Ли! Не надо! Ли! Я не хочу! Пожалуйста! Ли! Отпусти меня!
— Да, Мариянь, конечно. Сейчас я тебя отпущу. Успокойся.
— Да! Отпусти! Пожалуйста!
— Успокойся, и я тебя отпущу.
— Всё! Я успокоилась! Отпускай!
— Тебе есть что одеть?
— Да. У меня в рюкзаке комбинезон. Отпускай же.
— Сейчас отпущу. Не торопись, аккуратно оденься.
— Да отпускай же!
— Ты точно успокоилась?
— Да успокоилась я, успокоилась. Отпускай!
Я раскрыл объятья, и Мариянь бросилась к рюкзачку.
— Извини. Застёжка неожиданно открылась.
Мариянь, видя что я не двигаюсь, на самом деле успокоилась. Она сняла с себя остатки сценического костюма, запихнув его в рюкзак и продемонстрировав свою фигуру, и элегантно влезла в повседневный. Одетая, она окончательно вернула себе самообладание. Подняла тряпочки бывшие шортами и топиком с пола, ухватила за застёжку и, поразглядывав её, вперила в меня обвиняющий взгляд:
— Она не так открывается! Ты просто сломал её!
— Извини! Так получилось.
— Ничего. — Ответила она, и я понял, что виноват во всех грехах.
Она прошла к двери, остановилась и вполоборота выплюнула:
— Значит я тебе совсем не нравлюсь!
Я мгновенно оказался около неё, ухватил за талию, крутнул и снова замкнул в своих объятьях. Среагировать она не успела, пока не оказалось слишком поздно.
— Я так боролся с собой! У меня чуть сердце не разорвалось, когда я тебя отпускал! — Здесь я немного преувеличил. — Ты ведь такая красавица! С такой бархатистой кожей! Ты так умопомрачительно пахнешь! Вся такая вся чистенькая! Прямо из душа! И вся такая голенькая, доступная! Ты просто не представляешь, как я тебя хочу. И вот я, обливаясь внутри горючими слезами и еле удерживая лицо, тебя отпустил. И что? Ты меня за это же и третируешь! Кто меня умолял отпустить? Зря я тебя послушал! Нужно было сразу отнести тебя вон на матрас и прямо на матрасе на тебе и жениться! Но это не сложно исправить!
Я, прижимая Мариянь к себе, прогнулся назад и ноги её оторвались от пола. Я крутнулся и маленькими шагами понёс её в угол к матрасу. Мариянь взвизгнула, забилась как пойманная птица и начала просить:
— Ли! Я всё поняла! Отпусти меня! Я уже одетая!
— Там внутри ты голенькая, чистенькая, вкуснопахнущая, с бархатной кожей. Прямо ам тебя!
— Ли, ну пожалуйста, ты же меня уже отпустил!
— И что я получил в ответ? Упрёки!
— Ли! Пожалуйста. Я всё поняла.
Я остановился, выпрямился, и Мариянь утвердилась на ногах.
— Ну, хорошо. Я тебя снова отпущу.
— Да! Да! Отпусти!
— Но ты мне кое-что должна!
— Что?
— Как что? Поцелуй. Я тебя не раздеваю, а ты меня целуешь.
Мариянь меня поцеловала, если это можно назвать поцелуем. Скорее так клюёт птица, чем целует девушка. Я, не выпуская Мариянь, начал переводить на галифатский Ронсара. Рифмы у меня, естественно не получались, но определённый ритм передать мне всё же удалось.
Я так люблю тебя,
Отчаянье берёт,
А ты и поцелуй
Едва мне подарила.
Не вкусный поцелуй,
Холодный как могила…
Да. Перевод вольный. Но "спешил" не подходит по смыслу и я его заменил. Ещё я выкинул всю середину, там где про внучку и бабушку, невесту с женихом в окружении народа. И заменил на своё. Конец в целом оставил.
Да просто клюнула меня
Как птица!
Меня так не целуй,
Как это мне ни грустно.
Захочешь целовать,
Так уж целуйся вкусно!
— Это что?
— Это я попытался перевести одного старого поэта.
— А вкусно целоваться это как?
— Обними меня, не торопись, попробуй поцелуем передать мне то, что ты чувствуешь и как ко мне относишься.
— А ты меня отпустишь?
— Отпущу, обещаю.
— Не обманешь?
— Не обману.
Мариянь обняла меня, прикрыла глаза и медленно потянулась ко мне губами. Наши губы соприкоснулись и всё замерло.
Мариянь разорвала поцелуй и судорожно вздохнула. Я понял, что тоже всё это время не дышал и мне тоже очень нужно вздохнуть.
— Так?
— Да.
— Тогда отпускай.
— Спасибо.
Я опустил руки. Мариянь помедлила, продолжая меня обнимать, потом опомнилась, отпустила меня, подхватила свой рюкзачок и пошла к двери стараясь не бежать. Выйдя она остановилась, повернулась, засунула голову в комнату и показала мне язык. Я сделал демонстративный шаг к двери, и Мариянь ойкнула и засеменила к выходу из двора. Перед метровым проходам она обернулась. Я, стоя в дверях, помахал ей рукой. Она махнула мне рукой в ответ и скрылась за углом.