— Что-то произошло? — пискнула она, сделала осторожный шаг ко мне и почти сразу вскрикнула, указывая пальцем на подол моего платья. — Шона, а в чем это вы так некрасиво испачкались? Это что? Это кровь?
Последнее слово она произнесла с придыханием и на всякий случай прикрыла рот ладонью и закатила глаза. Ну, кровь... Что такого? В жизни есть вещи похуже, уж я-то знаю.
— Гамлет Лирикович велел всем собраться в нижнем холле. Из замка никому не выходить. На третий этаж не подниматься, — распорядилась я, в наглую воспользовавшись именем дворецкого. Ничего страшного, не в первый раз. Он не обидится. Еще и поблагодарит потом.
— Кто сегодня на кухне у нас?
Горничная недоуменно приподняла брови и ответила:
— Соечка... А что такое?
Значит, Соечка... Отвечать не стала, отвернулась от девушки и направилась к пищеблоку.
Нос уже даже не пощипывало. Он горел и пульсировал от обилия всевозможных запахов. И ничего нельзя было с этим поделать, вот что самое поганое. Попыталась абстрагироваться от неприятных ощущений и от начинающейся головной боли заодно, полностью уйдя в размышления. Что нам дает информация о том, что кухней сегодня руководит Соечка? А фиг его знает! Видимо, ничего, если не считать того факта, что при фейке ни один поваренок, ни одна посудомойка, ни один кухонный служка не рискнет покинуть рабочее место. Очень интересно.
Нарезала несколько кругов по хозяйственному двору, держась поближе к кухне, но след, который всего несколько минут назад был тесно переплетен с запахом тушеной утки и медово-чесночного соуса, теперь настойчиво звал в лес. Бежать туда или все-таки сначала с Сойкой пообщаться. Я уже совсем было решила остаться, но тут от деревьев вместе со свежим порывом ветра до меня долетел ванильный запах детского талька — и я больше не раздумывала.
План был прост: добежать до леса, снять с себя одежду и надежно спрятать ее в тайнике. А дальше все просто. Слушать лес, доверять ветру, раствориться в почти неслышных намеках на отгадку — и пропажа сама найдется.
Блузку я начала расстегивать, когда до дуплистого дерева, которое я уже несколько месяцев использовала вместо тайника, оставалось метров двадцать, и вдруг почувствовала его. Запах другого волка.
Давно забытый страх налетел шквалом, лишая дыхания. А сердце забилось пойманной в силки птицей.
В моем лесу. В Пограничье. Рядом. Чужой.
Запах был мощным, значит сильная кровь. Может, даже сильнее моей. Значит, обратись я здесь и сейчас, он учуял бы и нашел.
Не было бы счастья, да несчастье помогло, как любит говорить папа Род. Если бы не эта суета с пропавшим ребенком, если бы не кровавое убийство в замке, фиг бы я достала из носа фильтры. Фиг бы я почувствовала постороннего. Фиг бы я продолжила жить спокойной жизнью. А главное, свободной.
Замерла на месте, постояла, подышала, привыкая к постороннему запаху и одновременно отделяя его от остальных: от запаха грибной сырости и мокрой хвои, от прелых листьев, от вони гниющего тела мертвой белки, от сладкого аромата материнского молока. Волка поблизости не было, и это хорошо. А вот ребенок был, метрах в ста — ста пятидесяти к востоку от меня. И самым удивительным в притягательном запахе этого малыша была даже не его сладость и чистота, а то, что если верить моему носу — а он не подводил меня пока никогда — то малыш там, где он был сейчас, был совершенно один. И мне это не понравилось. Потому что даже не наличие запаха меня напрягло, а его отсутствие. От младенца пахло младенцем, его родителями, немножко тушеной уткой, медом и чесноком, даже мыльной пеной, в которой моют посуду — и никакого запаха похитителя.
Что за ерунда?!
Малыша я нашла минут через двадцать. Я бы с этой несложной задачей справилась быстрее, но, откровенно говоря, было боязно: а вдруг невидимый мне оборотень следит за мной?! Вдруг маскируется под запах леса? Вдруг... Черт его знает! Мало ли, кто это был? Может, случайный бродяга, а может ищейка... Об ищейках думать не хотелось, поэтому я вынужденно кружила на одном месте, собирала черную, как волчья ночь, ежевику и в какой-то момент даже испуганно ахнула, когда из-под моих ног заполошно выскочил какой-то безумный заяц.
А потом я нашла ребенка. Он мирно спал в белоснежных пеленках: розовый, наивный и такой беззащитный, что я сначала даже испугалась. Как же я возьму его на руки, чтобы не навредить и не поранить?