Когда Олег подскочил к добыче, птица ещё трепыхалась. Он прервал её мучения, быстрым движением свернув шею. Обернулся к Ане:
— Ужин мы сегодня заработали. Блондинка, ты устала?
— Я могу идти ещё, — поспешно ответила девушка.
— Не стоит притворяться, я же вижу. Если выбьешься из сил, нести тебя не буду, максимум, на что можешь рассчитывать — добью, чтобы хищникам меньше работы было. Остановимся здесь, вон рядом подходящие заросли кустов. Умеешь птиц потрошить?
— Нет.
— Ничего, наука несложная. Сперва ощиплешь перья, потом вскроешь брюхо, всё вытащишь и промоешь тушку в воде. Поняла, или слишком сложно?
— Попробую, — неуверенно произнесла девушка.
— Я тебе дам попробую! Привыкай к первобытным условиям. И смотри, там, в основании шеи, у птицы набитый зоб, его тоже надо будет вытащить. Снимай рюкзак, троглодитка.
— От питекантропа слышу! — фыркнула Аня.
Захватив её поклажу, Олег отнёс вещи к зарослям кустарника, выбрал там удобную полянку. Посмотрев на чистое небо, пришёл к выводу, что палатку ставить не стоит: дождя не предвиделось, а кровососущие насекомые здесь не досаждали. С помощью своего огромного ножа он быстро приготовил несколько охапок веток и травы, застелил походную постель. После этого побродил по опушке, насобирал кучу хвороста и приличных дров; по его расчётам, этого им хватит надолго.
Пожалев свою спутницу, вернулся к ней. Она всё ещё мучалась с фазаном. Подняв на Олега позеленевшее лицо, она жалобно спросила:
— Где здесь этот зоб?
Покачав головой, Олег забрал у неё птицу, осмотрел тушку, скорбно вздохнул:
— Бедняга, страшно подумать, что за звери сотворили с тобой такой ужас.
— Я же никогда этого ещё не делала! — воскликнула Аня.
— Не пытайся оправдать свой чудовищный садизм. Как может за столь ангельской внешностью скрываться такое чудовище? Я первый раз вижу, чтобы птицу потрошили со всех сторон сразу. И зачем ты оставила голову на месте?
— А что с ней делать, резать, что ли?
— Аня, мне почему-то слабо верится, что ты когда-либо встречала в тарелке супа куриную голову, да ещё и неощипанную. Как ты думаешь, им их отрезают, или они так и рождаются, будто блондинки?
— Ты зануда! — констатировала девушка.
— Зато не такой садист, как ты.
— Не знаю, — фыркнула девушка, — птицу убил ты, я издевалась уже над трупом. По всему выходит: садист — это ты.
— Ну, раз так, наточу-ка я свой нож поострее, у нас впереди долгая ночь.
— Вот так узнаёшь правду о людях!
Олег отбросил в воду вытащенный зоб, на него тут же накинулись несколько рыбин. Показав на них рукой, он воскликнул:
— Ты гляди, что творится!
— Я уже видела, они эти мерзкие кишки прямо из рук выхватывали.
— Это хорошо, без еды мы возле этой речки не останемся.
Фазан, порезанный на куски, оказался в котелке над костром. Птица оказалась нестарой, сварилась довольно быстро. За это время путники успели по очереди помыться. Вода была холодная, но деваться некуда. Олег с наслаждением оттёр тело крупным песком и пучками травы, предполагая, что это надолго станет единственными средствами гигиены. Неизвестно, увидят ли они когда-нибудь мыло.
Поставив котелок в приготовленное углубление, Олег спросил:
— Миски доставать, или так похлебаем?
— Я готова даже без ложки, не то что без миски. Больно есть охота!
— Ложек у нас целых семь штук, так что присаживайся и шевели веслом, а то мне больше достанется.
Аню не пришлось уговаривать. Похлебка была без соли, но они закусывали её кусочками вяленой рыбы; она же заменяла хлеб, если так можно выразиться.
— Надо было вермишели добавить, — заявила девушка.
— Хорошо бы, но лучше её поберечь. Кто знает, что с нами дальше будет? Она лёгкая, много места не занимает, хоть какой-то запас на чёрный день.
— Верно, я как-то об этом не подумала.
— Что с тебя взять — горожанка, да ещё и блондинка.
— Ты тоже не слишком похож на деревенского жителя.
— Твоя правда, корову доить не пробовал. Просто я в таких диких условиях провёл немало времени.