Увы, всё оказалось как раз наоборот: ревность плохой помощник.
Олег преодолел очередной подъём и присел на плоский камень, покрытый коркой лишайника. Необходимо было перевести дух, не стоит выбиваться из сил. Он вышел из лагеря больше часа назад, но только сейчас достиг вершины холмистой гряды. Ему давно хотелось посмотреть, что там, с другой стороны, а если не сделать это сегодня, то не получится никогда. Утром они собирались отплыть вниз по реке, и скорее всего, этого места он больше не увидит.
Успокоив дыхание, Олег поднялся и направился дальше. Следовало поспешить: надо ещё успеть поохотиться, спустившись в долинку. Это было не так просто — в этих местах по каким-то причинам было маловато живности: птиц почти не видно, а кролики малочисленны и пугливы. Если никто не подвернётся, придётся довольствоваться рыбой и черемшой. Обогнув скопление скал, он вышел к противоположному склону и не сдержал потрясённого восклицания.
Было чему изумиться — внизу лежала безжизненная пустыня. Контраст с местностью, оставленной за спиной, был разительный. Голая красноватая равнина, почти ровная, если не считать отдельных конусовидных холмов, изредка нарушающих её тоскливое однообразие. Деревьев не было, лишь редкие корявые кусты и пучки желтоватой травы вокруг них. Неестественность зрелища усиливалось тем, что присутствие пустыни не ощущалось: воздух был влажный и прохладный, лёгкий ветерок приятно остужал лицо. Олег на мгновение подумал, что столкнулся с миражом, но тут же выбросил эту мысль из головы — таких масштабных иллюзий не бывает.
Достав бинокль, он внимательно изучил окрестности, разглядывая мелкие детали пейзажа. Кустарники оказались мёртвыми, по крайней мере, листьев на них Олег не заметил. Почва была глинистой, растрескавшейся от иссушающего зноя. Это было весьма удивительно, ведь большой дождь прошёл сравнительно недавно, а ощущение было такое, будто вода тут не выпадала уже несколько месяцев. В этом месте склон был довольно пологим, он сливался с равниной плавно, и провести чёткую границу между холмистой грядой и пустыней было невозможно. На середине подъёма, примерно в километре, Олег разглядел несколько странных предметов, отличающихся от камней; они походили на корявые манекены, россыпи тёмных пятен вокруг них распознать было невозможно. Спрятав бинокль, он решил сходить туда на разведку: много времени это не займёт.
Пройдя сотню метров, Олег ошеломлённо замер — после очередного шага он ощутил, что действительно находится в пустыне. Ощущение было такое, будто рядом раскрылась дышащая жаром исполинская печь: губы высушило за несколько мгновений, в нос ударил странный, какой-то кисловатый запах, а во рту появился металлический привкус.
Столь резкий контраст нельзя было объяснить порывом ветра. Олег шагнул назад, и тотчас всё возвратилось на круги своя: обычная температура не слишком жаркого дня, без всяких непривычных запахов. Таких чудес он ещё не встречал, но от своей затеи не отказался, продолжил путь, вновь окунувшись в жар раскалённой пустыни. Пройдя сотню метров, убедился в очередной странности этой местности — здесь даже солнце светило ярче, одежда ощутимо нагревалась от его лучей, неприятно раздражая кожу.
Достигнув цели пути, Олег понял, что его первоначальное впечатление было правильным — предметы действительно напоминали манекены. Он насчитал четыре мумифицированных трупа, лежащих тесной группой, чуть дальше виднелась высохшая лошадь, сквозь её расползшуюся шкуру проглядывали выбеленные рёбра. Тела, несомненно, были человеческими, хотя установить детали внешности или хотя бы расу было невозможно. Все они носили одежду: на троих были куртки толстой кожи с многочисленными костяными и бронзовыми нашлёпками, четвёртый облачён в длинную почерневшую кольчугу; головы защищали шлемы из кожи и стальных пластин. Каждый имел что-то вроде одеяния бедуина; некогда белая ткань потемнела и покрылась коркой пыли.
Трудно сказать, отчего погибли эти люди. Тела их на вид не имели прижизненных повреждений, пустынный зной быстро иссушил их, не дав разложиться, а падальщики почему-то не растащили добычу по кускам. Но Олег ни на минуту не мог поверить, что четверо вооружённых мужчин могли умереть естественной смертью, собравшись в одном месте, да ещё и лошадь прихватив для компании. Осмотрев окрестности в бинокль, он не обнаружил больше ничего подозрительного, но не слишком успокоился. В этой странной местности могло произойти всё, что угодно, не стоит здесь задерживаться, как бы не повторить неприятную судьбу этой четвёрки.
Высохшие тела не внушали особого отвращения, и Олег, не колеблясь, занялся мародёрством: в их положении не стоит дотошно придерживаться благородных манер поведения. Больше всего мороки было с кольчугой, конечности трупа затвердели до камнеподобного состояния, но бросать доспехи не хотелось — где им ещё попадутся такие знатные трофеи. Куртки брать не стал: от жара кожа рассохлась, местами потрескалась, он только срезал с них самые крупные бронзовые бляшки. На поясе обладателя кольчуги болтался самый настоящий кошелёк, в нём было около двух десятков монет. Большинство медные, несколько штук бронзовых и три маленьких серебряных.
Сложив в кучу всё найденное оружие, Олег прошёл к лошади и высыпал на землю содержимое двух больших седельных сумок. В одной оказалось немного обычного овса вперемешку с ячменём, это был корм для коня; вторая оказалась побогаче. Несколько свёртков с сушёным мясом он откинул в сторону, сомневаясь, что оно всё ещё пригодно для еды. Дроблёная крупа в мешочке была в полном порядке, сухой климат мог хранить зерно годами, очень порадовал небольшой узелок с крупнозернистой солью. Кроме этого Олег прихватил маленький точильный брусок и рулон чистой льняной ткани; судя по всему, это был местный аналог бинтов.
Прихватив обе сумки, он вернулся назад, стащил все тела в одну кучу, кое-как набросал на них камней, присыпав чисто символически — на нормальное погребение потребуется слишком много времени. Ему хотелось хоть как-то поблагодарить этих людей за те вещи, что он у них забрал. По поводу мародёрства Олег не волновался, на его месте так бы поступил каждый, к тому же на Земле это давно уже не считалось преступлением. Появилась даже уважаемая и романтичная профессия, её представители занимались этим вполне открыто и публично похвалялись результатами, правда, называли себя несколько по-другому — археологами.
Теперь следовало подумать, как тащить все эти трофеи. Кольчуга тянула немногим менее десяти килограммов, кроме неё, было немало других увесистых вещей. Бронзовая булава с шипами, стальной меч длиною с руку, большая железная секира, короткое копьё, бронзовый топор, кинжал из того же металла, три солидных ножа, составной лук, перевитый сухожилиями, колчан стрел. Всё вместе унести можно — груз невелик, но как это сделать без рюкзака?
Вернувшись к лошади, Олег забрал опустевшие сумки. Жар пустыни их покоробил, но не изувечил до конца. Мелкое оружие и кольчуга пошли в них, то, что покрупнее, пришлось связать обрывками сбруи. Обвешавшись поклажей, Олег направился назад, спеша побыстрее добраться до зоны с нормальным климатом. Он пробыл здесь не более получаса, но чувствовал себя так, будто не пил уже около суток. Жадный жар быстро отбирал влагу из тела; несмотря на высокую температуру, пота практически не было, он высыхал, едва выступив из кожи.
На ходу он предвкушал, как огорошит всех в лагере удивительными новостями. Олег очень внимательно рассмотрел тела и был уверен, что они принадлежат вполне нормальным людям; если и есть отличия, то незначительные, вроде цвета кожи или подобных частностей. Амуниция и оружие подтверждали наличие достаточно развитой цивилизации; таких великолепных изделий, как его топор, здесь не было, но язык не повернётся назвать эти вещи примитивными. Сохранность трупов подтверждала то, что люди погибли относительно недавно: хоть разложение здесь не работало, но климат пустыни быстро снимет с костей высохшую плоть, занесёт останки пылью и песком.