Маляры почесали затылок и пошли за опилками, а потом и размахивать кистями стали поаккуратней.
— Еще одно событие, товарищ майор, — когда они остались вдвоем, доложил старшина.
— Какое?
— Рядовой Лумисте был вами отпущен и не прибыл к вечерней поверке.
— Я знаю. На сколько минут опоздал Лумисте?
— На десять минут.
Это было серьезное нарушение. Начальник заставы отпустил его попрощаться с девушкой, которая уезжала учиться, а ему предстояла демобилизация. Они давно уже любили друг друга. А против любви, как известно, все уставные параграфы бессильны.
— Какое будет ваше решение, товарищ майор?
Все знали о проступке Лумисте и ожидали, что начальник заставы строго накажет его, тем более что солдат давал слово прибыть вовремя.
— Вам прислать его? — спросил Тихон Иванович.
— Не нужно. — Иван Александрович чувствовал, что он сам не в порядке, настроен резко и принять солдата не может. Он знал характер Лумисте. Это был честный и очень дисциплинированный парень. Он наверняка переживает, и ему надо дать успокоиться, а за это время он приведет себя в порядок и сам. На завтра по плану была назначена тренировка по огневой подготовке. Хорошим отдыхом был осмотр полигона, находившегося между двух лесных опушек и вала, перед которым были смонтированы механизмы движущихся мишеней. Вся опушка и окружавшая ее лесная гряда из сосен и елей были освещены утренним солнечным светом. Полигон и все механизмы оказались в порядке. Накануне его основательно проутюжил бульдозер, срезав траву и будыли лошадиного щавеля. Возвращаясь, Иван Александрович решил зайти на кухню с тыльной стороны, то есть с черного хода, которым пользовался лишь повар да изредка старшина, когда хотел нагрянуть на кухню врасплох. Обходя металлические растяжки от телевизионной антенны, майор неожиданно наткнулся на чьи-то сапоги. Они стояли на самом солнцепеке и так скрючились, а голенища были настолько малы, что не известно, как могла влезть туда даже самая малая детская нога.
Майору казалось, что истории с гармошками закончились, но, оказывается, они все еще продолжались. Может быть, старшина был прав, когда предлагал строго наказать модников? А он, начальник заставы, не только не наказал, а пошел на уступки, разрешил выдать замену. Вынужден был уступить потому, что Галашкину не в чем было ехать в отряд на сборы инструкторов собак. Сапоги же повара Дегтяря настолько обезобразились, что надевать такую срамоту можно было лишь для всеобщего солдатского посмешища. Майор подумал, что это именно те самые уроды повара. Войдя на кухню, спросил:
— Твои, Дегтярь, сапожки-красавцы под телеантенной стоят?
— Где, товарищ майор?
— Здесь, за казармой. На солнышке греются...
— Никак нет!
— Чьи же тогда?
— Не знаю, товарищ майор. — Он на самом деле не знал и давно уже раскаялся в том своем глупом поступке. Все привезенные из дома налеты моды сдувал пограничный ветерок, крепкий, освежающий, да и перед майором теперь было до крайности неловко.
— Хорошо. А ну пойдем, посмотрим. Думаю, мы все-таки найдем хозяина. — Тон майора ничего доброго не сулил.
«Ну пропал теперь Лумисте со своим опозданием», — подумал Дегтярь.
Вышли и спустились по крутым ступенькам кухонного крыльца на горячий асфальт. Он был мягким. За плотно укатанной дорогой, где начинался полигон, весело покачивались на ветру сосны и березы. Телеантенна, как живая, гудела проводами, а сапог под ее растяжкой уже не было.
— Вот тебе раз! Прямо чудеса! Словно сквозь землю провалились! — воскликнул Иван Александрович.
— А были они тут? — с сомнением в голосе спросил повар.
— Вот именно! Стояла развеселая парочка...
— А может, товарищ майор, вам почудилось? — Повар прищурил серый глаз и не без лукавства сбил на ухо белый колпак.
— Тебе, дорогой товарищ, лучше помолчать... А то я, пожалуй, устрою вам такую чудинку...
— Извините, товарищ майор, но я, честное слово, не знаю, кто тут их ставил. Ну вот ей богу же не знаю!
Подошел «газик». Майору пора было ехать на границу. Возле машины стояли дежурный, старшина и рядовой Лумисте. Мельком взглянув на него, майор молча шагнул к открытой дверце кабины.
Едва машина скрылась за проволочным заграждением, на кухню прибежал Володя Ицынков. Он был в легких домашних, на босую ногу, тапочках.