Выбрать главу

Солнце уже поднималось к зениту и все чаще стало скрываться за набегавшими тучками. А рыба продолжала клевать. Вокруг остовой вехи сосредоточилась целая флотилия остроносых байд разной формы и расцветки.

И вдруг в самый разгар лова в центр этой мирной флотилии неожиданно, словно вынырнув из зыбучей морской волны, врезался быстроходный пограничный катер. Отыскав нужную ему лодку, моторист застопорил машину, легко пришвартовался и протянул коменданту пакет.

Маланьин вскрыл его. Прочтя донесение, комендант крепко сжал губы. Передав бумагу Рокотову, он начал торопливо сматывать леску.

— Ничего себе порыбачили! — возвращая подполковнику записку, протяжно и таинственно сказал Рокотов. Посасывая уколотый палец, он добавил: — Как бы нам, товарищ подполковник, вот этих самых моих ершей не припомнили где-нибудь...

— Непременно припомнят! — убежденно ответил комендант и тряхнул за плечо Руцака. — Давай-ка, Боря, за весла да полным ходом к берегу.

Встречные волны нещадно били лодку, и рыбаки, часто взмахивая веслами, гребли до седьмого пота...

Глава четырнадцатая

Ранним утром два всадника возвращались на заставу. Четко постукивая копытами о прибрежные камни, размеренно шагали кони. Впереди на буром с белыми ногами дончаке покачивался в седле заместитель начальника заставы старший лейтенант Петр Пыжиков. Небрежно кренясь на левый бок, за ним ехал солдат Баландин. Серенький конек его, помахивая головой, пугливо косился на взъерошенное, в серых гребешках, море. Узкая тропка сначала капризно виляла вдоль берега, а потом круто повернула и поползла в густо заросшую молодыми дубками и кизильником гору. Только так можно попасть на дорогу, ведущую к рыбозаводу, расположенному в трех километрах от пограничной заставы. Сама же застава находится в глубоком Кабаньем ущелье, от которого до ближайшего городка километров шестьдесят. Место здесь глухое, безлюдное, тихое.

Всадники поднялись на гору, выехали на узкую, как щель, трассу, закрытую сверху сплетенными зарослями, и, скользя по щебенке, опустились к морю. Отсюда хорошо был виден рыбозавод.

— Заедем, товарищ старший лейтенант? — спросил Баландин, который хорошо усвоил привычки заместителя начальника заставы.

Возвращаясь с утренней поверки нарядов, Пыжиков почти всегда останавливался у рыбозавода и, отдав коноводу поводья, заходил к метеорологу Насте выяснить погоду. А в это время Баландин, привязав коней, уходил на пирс. Если там бывал сейнер, то солдат наполнял брезентовое ведро свежей рыбой, потом на минутку забегал к знакомому рыбаку. Оставив у него часть рыбы, быстро выходил из барака. Торопливо вытирая губы, Баландин, как ни в чем не бывало, степенно направлялся к лошадям.

— Заедем, товарищ старший лейтенант? — повторил Баландин.

— К рыбаку, что ли? — в свою очередь с хитринкой поинтересовался Пыжиков. Привычки Баландина ему тоже были хорошо известны. Не раз он отчитывал его за эти посещения рыбака и с Ромашковым имел неприятный разговор.

Сейчас капитана на заставе не было. Он находился в отряде на сборах. Петр исполнял обязанности начальника.

Прослужили они с Михаилом полгода, но отношения между ними оставались странными. Последнее время, резкий, требовательный к себе и к людям, капитан Ромашков раздражал Петра, как ему казалось, своей чрезмерной властностью и постоянными служебными нравоучениями, а главное, откровенными намеками на частые и ненужные поездки его, Пыжикова, к метеорологу.

— Уж лучше бы женился, а то вертишься около ее окошек, на коне гарцуешь, как лихой джигит.

— Она через неделю сбежит из нашей дыры...

— Почему же с завода не бежит?

— Вот этого я и сам не понимаю. Чужую душу сразу не разглядишь.

— Кстати, товарищ старший лейтенант, — резко меняя тон, продолжал Ромашков, — душа душой, а служба службой. Вчера старшина заглянул на конюшню и обнаружил спящего в станке Баландина. Ты знал, что он проспал дежурство, а скрыл. Как после такого случая будем заглядывать друг другу в душу? Знал ты об этом или нет?

— Да, знал! — порывисто вскочив, ответил Пыжиков. — Но пять суток ареста, которые ты ему влепил, не та мера наказания. И, кроме того, я ему сделал товарищеское внушение, а этого вполне достаточно, чтобы человек понял.

— Товарищеское внушение?

— Именно! Меня учили этому, как и тебя. Но у нас с тобой разные мнения и разные методы воспитания. Командир прежде всего должен быть товарищем солдату, а не деспотом.