— Совсем сдурел наш пес, — не утерпел Мельник.
— А ну тише! — понизив голос, приказал сержант. Несмотря на промах с сапогами, Галашкин был неплохим инструктором и хорошо изучил все повадки Амура. Он работал с ним самозабвенно, действовал больше всего лаской, и они хорошо понимали теперь друг друга. Сержант знал, что Амур беспокоился не зря. Наклонившись к нему, спросил:
— Что там, Амур?
В ответ Амур радостно подал голос и дотронулся теплым языком до руки сержанта.
— Тихо, хлопцы, — снова предупредил Галашкин.
Амур поднял ушастую голову и напряженно выгнул спину, словно собираясь прыгнуть. Для надежности сержант еще раз обвил руку поводком. Слабый порыв ветра качнул чахлую сосенку, растущую у края тропы, на которой, прислушиваясь к шуму леса, стоял Мельник. Амур снова резко рванулся вперед, но, почувствовав, что его крепко держат, быстро повернул голову и сердито заворчал.
— Ефрейтор Мельник, приказываю выдвинуться вперед. Осмотреться. Себя не обнаруживать. Ицынков — в прикрытие! Выполняйте. За мной, Ицынков!
Пригнувшись, Мельник скрылся в кустах. Даже через натянутый поводок Галашкин чувствовал, как дрожит Амур, казалось, что на его шкуре трепещет каждая шерстинка.
— Ну так шо, сержант? — зашептал Ицынков. — Может, собаку...
— Успеем... Надо убедиться, а то вдруг грибники...
Галашкин не ошибся. За кустами послышался детский крик, тут же голос Мельника позвал:
— Сюда, хлопцы!
— Что там? — продолжая сдерживать, казалось, совсем ошалевшего Амура, спросил Галашкин.
— Лесовицу застукал, — ответил Мельник.
— Чудило... Слышно, там ребятишки, — сказал Володя.
Пограничники знали сестру Люцинки все до единого. Она ежедневно бултыхалась в канале и бегала по берегу с удочкой. Сейчас ее светлые растрепанные волосы, губы и щеки, вымазанные ягодным соком, освещало утреннее солнце. Остановившиеся глаза девочки немигающе смотрели на рычащего Амура. Правда, сердился он недолго. Обласканный сержантом, проворчал последний раз, зевнул и презрительно отвернулся, словно хотел сказать:
— Стоило поднимать шум из-за такой чумазой.
Амур чуял, что у этой глазастой девчонки от страха душа ушла в пятки, хотя сейчас, окруженная солдатами, она расхрабрилась и трещала как заведенная.
— Погоди, погоди! — остановил ее сержант. — Значит, Люцинка сказала, что будет его стеречь?
— Ну ясно же, ясно! Мамочки! Да разве от Люцинки можно спрятаться! — вскрикнула Олеська.
— А далеко это? — спросил Мельник.
— Не очень...
— Ты найдешь дорогу?
— О-ох! — вырвалось у Олеськи. Сердце у нее опять застучало часто, как вначале, когда она увидела выскочившую из кустов рычащую собаку. У нее сразу же обмякли колени, и она начала доказывать, что Люцинка находится на краю гибели...
— Хорошо. Будешь показывать дорогу, — сказал Галашкин.
— А разве он не знает? — показывая на Амура, спросила Олеся.
— Ты только скажи ему, куда идти, а там он уж и Люцинку найдет, и того типа, — ответил Галашкин.
— Найдет Люцинку?
— Конечно! Тебя же нашел.
— Он нашел меня?
— А как же!
— Ничего подобного! Меня бы сроду никто не нашел... Это я, когда увидела зеленую фуражку, сама сказалась...
— Интересно, как это ты сказалась? — спросил Ицынков.
— Сначала высунулась из кустов, а потом крикнула потихонечку...
— Так он тебя давно уже учуял, — поглаживая Амура, сказал Галашкин.
— Ничего бы он не учуял, если бы я не сказалась...
Вся робость перед собакой и таинственным, жутковатым лесом у Олеськи мигом улетучилась. Теперь она уже с восторгом рассматривала добрые знакомые лица пограничников и эту узконосую овчарку, которая смотрела на нее своими умными глазами уже не так сердито, а только чуть-чуть недоверчиво. В другой раз Олеся умилилась бы перед этой всезнающей собакой, но сейчас, глотая сладкую от ягод слюну, старалась забыть, что она ее испугалась и едва не шлепнулась на мох. Об этом как-то расхотелось думать, нужно было торопиться выручать Люцинку. О встрече с браконьером, как она его называла, Олеся рассказала со всеми подробностями и, может, даже чуточку больше...
— У него сети...
— В руках? — спросил Галашкин.
— Наверное, в сумке... такая большая сумка... — немножко помедлив, ответила Олеся и руками показала, какой величины сумка.
— Но ты, наверное, видела сумку? — спросил Мельник.
— Не совсем...