Женщина стала поправлять чашки и призвала девочек к порядку. Из соображений приличия она не могла позволить себе рассмеяться, но в ее глазах плясали веселые искорки, которые заметил даже Блевинс. Он кое-как перебрался через скамейку и снова уселся.
Ну, может, пора двигаться? — шепотом спросил он.
Мы еще не поели, отозвался Ролинс.
Мальчишка оглянулся и проворчал:
Я не могу больше здесь сидеть.
Он опустил голову и что-то хрипло пробормотал себе под нос.
Это еще почему? — спросил Ролинс.
Не люблю, когда надо мной смеются.
Ролинс перевел взгляд на девочек. Они снова сели за стол, и лица у них сделались серьезными.
Господи! Это же дети.
Все равно я не люблю, когда надо мной смеются.
Хозяин и хозяйка смотрели на гостей с легкой тревогой.
Если не хочешь, чтобы над тобой смеялись, не падай с лавки на задницу, заметил Ролинс.
Я дико извиняюсь, пробормотал Блевинс, снова перелез через скамейку, надел шляпу и вышел.
Хозяин встревоженно посмотрел ему вслед, наклонился к Джону-Грейди и шепотом осведомился, что случилось. Девочки замерли, уставясь в свои тарелки.
Думаешь, он уедет? — спросил Ролинс.
Сильно сомневаюсь, ответил Джон-Грейди, пожимая плечами.
Хозяева, похоже, ждали, что кто-то из них двоих встанет и выйдет за мальчишкой, но и Ролинс, и Джон-Грейди остались сидеть как сидели. Они допили кофе, и вскоре хозяйка стала убирать со стола.
Мальчишку Джон-Грейди обнаружил на улице. Тот сидел окаменев, словно погрузившись в самосозерцание.
Ты чего?
Ничего.
Пошли в дом.
Мне и тут хорошо.
Они предложили нам переночевать.
Валяйте ночуйте.
Джон-Грейди постоял, глядя на него, потом пожал плечами.
Как хочешь. Было бы предложено.
Блевинс промолчал, и Джон-Грейди ушел в дом.
Ночевали в задней комнате, где пахло сеном или соломой. Комната была маленькая, без окон и мебели, лишь на полу лежали два соломенных матраса и покрывала. Хозяин оставил им лампу, пожелал спокойной ночи и, пригнувшись, вышел в низкую дверь. Насчет Блевинса ничего не спросил.
Джон-Грейди поставил лампу на пол, они сели на матрасы и стали снимать сапоги.
Ну, умотался! — сказал Ролинс.
Понятное дело.
Старик говорил что-нибудь насчет работы в этих краях?
Сказал, что на той стороне Сьерра-дель-Кармен есть большие ранчо. До них отсюда километров триста.
А в милях?
Сто шестьдесят — сто семьдесят.
Он, часом, за бандитов нас не принял?
Не знаю. Но если и принял, то виду не подает.
Это точно.
Расписывал те места на все лады. Говорит, там есть озера, водопады, луга с высокой травой — аж до стремян. Не знаю, что там на самом деле… Но судя по тому, что мы пока видели, это все басни.
Может, ему хочется поскорее нас спровадить?
Может быть, кивнул Джон-Грейди. Он снял шляпу, лег на матрас и накрылся серапе[26].
А этот хмырь что задумал? Решил ночевать под открытым небом?
Похоже.
Может, с утра пораньше он уберется.
Может быть.
Джон-Грейди прикрыл глаза.
Смотри не выжги весь керосин, сказал он. А то лампа, прежде чем погаснуть, весь дом закоптит.
Сейчас, через минутку потушу.
Джон-Грейди лежал и прислушивался. Вокруг стояла тишина.
Ты что там делаешь? — спросил он Ролинса.
Ничего.
Джон-Грейди открыл глаза и посмотрел на Ролинса. Тот разложил на одеяле бумажник и мрачно смотрел на него.
Ну что, горюешь?
Ты посмотри, во что он превратил мои водительские права!
Здесь они тебе не понадобятся.
И мой пропуск в бильярдный клуб! Тоже прострелил, собака!
Спи.
Нет, ты только полюбуйся! Этот гаденыш продырявил и Бетти Уорд. Прямо между глаз!
А Бетти тут как очутилась? Вот уж не знал, что она тебе нравится.
Просто она подарила мне фотку. Когда еще в школе учились.
Утром они как следует позавтракали яичницей с фасолью и тортильями. Сидели за тем же столом, что и накануне, причем сходить посмотреть, где Блевинс, и пригласить его поесть никто даже не подумал. Хозяйка завернула им еды с собой в чистую тряпицу, они поблагодарили ее, пожали руку хозяину, а потом вышли во двор. Гнедого жеребца Блевинса в коррале не было.
Неужели нам так повезло? — воскликнул Ролинс.
Джон-Грейди с сомнением покачал головой.
Они заседлали коней, потом предложили хозяину деньги за ночлег и еду, но тот нахмурился и замахал на них руками. Тогда они еще раз обменялись с ним рукопожатиями, сели в седла и двинулись по той же разбитой дороге на юг. Какое-то время за ними бежала собака, потом остановилась и долго смотрела вслед.