— Ладно, Селина, только в следующий раз слушайся меня. Говорю — будем играть в бинго, значит, будем играть!
Я все время воспитываю ее, учу уму-разуму. Моему уму. Моему разуму. Бедняжка. Мне ее жалко. Я нужна ей — как консервный нож для банки горошка. Я защищаю Селину в школе. Она вечно вляпывается, потому что медленно соображает. Мне-то хорошо, я чувствую, что нужна кому-то. Сегодня утром я особенно рада ее видеть. Мне не терпелось рассказать кому-нибудь, что моя мама покончила с собой, такое событие придает мне вес, добавляет авторитета, делает центром всеобщего внимания.
Сообщая новость Селине, я напускаю на себя трагический вид. Мне кажется, что я — героиня фильма. Когда случается что-то подобное, я как будто раздваиваюсь: часть моего «я» притворяется, играет, другая — прячется, дрожа от страха.
— Селина, моя мама вчера приняла все свои таблетки — хотела убить себя.
— Она умерла?
— Пока нет. Вечером что-нибудь прояснится.
— Господи! Что же ты теперь будешь делать?
— Ну-у… Не знаю… Может, бабушка отдаст меня на усыновление.
— Ой, бедная ты моя!
— А ты знаешь, что со мной может случиться в приемной семье?
— Нет. А что?
— Бабушка говорит, если попадется хорошая семья, все может получиться. У меня будет много красивых платьев. В школу меня станут возить на машине, и мне купят всех Барби на свете. А вот если я нарвусь на мерзавцев, которые берут детей только из-за денег, они будут кормить меня черствым хлебом. И мне придется донашивать старое дырявое белье других ребят и мыться холодной водой без мыла. А может, отец семейства захочет со мной поразвлечься.
— Поразвлечься?
— Ну, ты же знаешь… начнет показывать мне свою штуку… член.
— А-а-а… Член!
— Он велит мне брать его в рот — это в мой-то маленький ротик! А он, мерзкая скотина, будет проталкивать его все глубже мне в глотку, и я задохнусь. Я не смогу высвободиться — он зажмет мне голову огромными мерзкими ручищами с грязными ногтями. А в комнате будет темно, и он не заметит, что я посинела и умираю.
— Нет! Это ужасно! Я не хочу, чтобы с тобой такое случилось. Сделай же что-нибудь…
— Конечно, сделаю — укушу его за толстый член.
— Да! Да! До крови! До крови!
— Я вообще откушу его толстую сардельку — под корень. И знаешь, что я еще сделаю?
— Нет!
— Схрумкаю его пиписку у него на глазах. ХРУМ! ХРУМ! ХРУМ! Пережую в фарш. И никакие врачи и высокие технологии не помогут. Не пришьют на место.
— Так ему и надо, грязному псу подзаборному!
— А потом я убегу и буду жить в лесу. Построю себе шалаш из веток. Только ты будешь знать, где я. Сможешь приносить гамбургеры и домашние задания.
— Уроки?
— Ну да! Мне ведь придется учиться самостоятельно. Я не смогу ходить в школу. Из-за легавых — они будут искать меня за убийство приемного отца. А я не хочу в тюрьму. Бабушка говорит, там такое творится — хуже, чем в приемных семьях! Охранники вдвадцатером набрасываются на маленьких девочек, чтобы посмотреть, выдержат ли они испытание.
— Какое испытание?
— На прочность. Суют девочкам внутрь все, что под руку попадется: карандаши, пивные бутылки, дубинки. В общем — все. Если выдерживаешь, проходишь испытание — тебя оставляют в покое и ты становишься собственностью некоторых из них, и так — до конца срока. Но уж если не выдерживаешь — живот у тебя взрывается и все барахло вываливается через пупок.
— Перестань. Ужас какой! Прекрати немедленно! Ты — моя единственная подруга. Не хочу, чтобы с тобой случилась беда. Только не это. В крайнем случае ты останешься со мной, у меня. Я спрячу тебя в моей комнате, и мы будем спать в одной постели — всегда.
Ну вот, Селина плачет. Она беспокоится за меня — как я сама за себя. Это здорово. Мне не так одиноко в том дерьме, куда я вляпалась. Я руководствуюсь принципом, который исповедует моя бабушка: разделенное страдание — полстрадания. Так вот, я поступаю, как бабуля. Я сильная. Я не плачу. И не плакала. И не буду плакать. Оставлю это на потом. Заплачу, лежа на постели в жалком гостиничном номере, трахаясь с маленьким жирным толстяком. А пока я не плачу — как бабушка, и посуду могу перемыть, как она — на манер психованной идиотки. Я способна мыть посуду так, чтобы все жилы, все артерии взорвались, чтобы кровь залила желтые стены кухни, брызнула в глаза двум моим маменькам.
Уж я им устрою веселенькую жизнь в один прекрасный день… И этот день станет моим звездным часом!
Глава 3
ЧЕРВЬ
Я хочу управлять/Я хочу совершенное тело/Я хочу совершенства души/Я хочу быть замечен вами/Даже издалека/Я хочу быть особенным/Да, мать твою, особенным/Но я червь/Я неудачник/Какого черта я здесь делаю?/Я не принадлежу к этому кругу.