— Возрази, дядюшка! — припечатал его, уткнув пальцем, когда в палатке воцарилась тишина. — Давай, возражай!
— Сто крестьян с дубинами забьют рыцаря в доспехах, — изрекла вдруг Ингрид, добавляя масла в огонь. Спасибо, красавица. — Там, откуда я родом, когда-то было крестьянское восстание. Его подавили, только подтянув войска со всего герцогства. Мы, моя семья, бежали. Все бежали. Их было много, они не щадили никого, и никто не мог с ними справиться.
— Сто zadrotov шахматистов забьют даже Валуева, — буркнул я под нос, хотя местные не поймут этот афоризм. — Именно, так и есть, Ингрид. И ещё один секрет открою, главный враг любого крестьянского восстания, причина их поражений — неорганизованность. Полыхни одновременно восстание крестьян по всей стране, чтобы не было территорий, откуда можно вывести войска чтоб перебросить в мятежные провинции, чтобы не было мирных земель, как базы наступления — вам всем скирда, благородные!
Не до игр в привилегии нам сейчас, сеньоры. НАМ надо сделать так, как не сделает больше никто. Ибо если не справимся — орки нас сожрут. Всех нас, невзирая на сословную принадлежность.
— Рикардо прав, чёрт возьми, — выдал свой вердикт дедушка Ковильяна. — Как бы ни было сложно это признавать, но у нас нет другого выхода, Алехандро — Это дядюшке. — Мы не в Овьедо. И больше скажу, в самом графстве тоже придётся всё менять, не только за Кривым Ручьём. Всё-всё менять. Да-да, сеньоры бароны, мы должны у себя сделать всё так же, как делает в своих владениях Ричи, и чем быстрее — тем лучше. Ради общей безопасности.
— Вы понимаете, что это означает? — На дядюшку было страшно смотреть. — Это означает, что всё, что было… Не будет по-прежнему, — не сумел он сформулировать страшилку, хотя наверняка догадывался и умом понимал 3,14здец ситуации. Ну, что он более не феодал-рабовладелец. А это крушение всей картины мира, разрыв кукухи, такое не проходит мгновенно. — Мы, благородные, ВСЕ благородные, превратимся в… Кого? Мы даже наёмниками не станем — некому и не с чего нас содержать!
Не знаю, на что он надеялся, хватаясь за старое, на привычные им с детства порядки. Надежда вообще та ещё сука, так и шепчет: «А, пронесёт. Как-нибудь выстоим. Не надо ничего менять…»
— Не выстоите. — Я произнёс это вслух. — Если орки завтра нападут — без помощи королевства вы не выстоите. Если ты думал, что надо придерживаться старого формирования войска, невзирая на всё, и оно как-то сработает… Не сработает! — повысил я голос. — Даже если твои рыцари выживут, ваши крестьяне-обеспечивальщики окажутся в желудках у орков и в рабстве в степи. И следующий набег вы окажетесь в лучшем случае за Овьедо. Наёмниками, вольными копейщиками в поисках хозяина, без земли. Вы бросите Лимес, графство и уёдете туда, где ваши права благородных иметь рабов имеют какое-то значение. А потому богом прошу, дядюшка, уходи. Сразу уходи, сейчас, по здорову, без эксцессов и скандалов. Можешь забрать всё, что хочешь, время тебе неделя, но только уйди с дороги и не мешай мне пытаться защитить себя и своих людей. Я хочу жить в графстве, я хочу, остаться его сеньором, и выжить смогу только если выживут все эти люди, которых ты так презираешь. Не забирай у нас последний шанс, ибо если ударишь в спину — я заберу тебя на тот свет с собой. Я не дам вам жизни, вырежу всех перед смертью — дабы неповадно было.
— Рикардо, такими словами не разбрасываются. — А это роль миротворца примерила Ингрид. Ибо бароны, уткнувшись в землю, напряжённо молчали.
— Ингрид, я просто хочу жить, только и всего, — мягко улыбнулся ей я. — А потому заранее прошу. Если его милость сеньор виконт не согласен — просто пусть берёт семью и валит за Овьедо сейчас, а не когда всё будет просрано. Имею я право этого требовать, сеньоры?
— Как будто без меня ты выстоишь! — сквозь зубы процедил дядюшка.
— Выстою, — констатировал я. — Или умру. Но умру, сражаясь, вместе с теми, на кого поставил. Как и подобает воину и феодалу. А не трусливо убегу, или, что ещё хуже, не буду трусливо гадить тому, кто выбрал путь меча и сражается.
— Щенок! — снова заорал он. Ого, покраснел, рожу перекосило. Обвинение в трусости — серьёзное оскорбление в мире благородных. — Щенок, ты подумал, что будет дальше? Даже если ты окажешься прав и отобьёшься, что будет потом? — Хапнул ртом, ещё, ещё. Но масштабы увиденного в таком будущем ада дядюшка описать не смог — не хватало словарного запаса.