Но еще задолго до официального образования штаба генерал Строкач и ряд работников по поручению ЦК КП(б)У руководили партизанской борьбой на Украине.
В феврале 1942 года из вражеского тыла вышел отряд имени Буденного. Его командир, бывший оперуполномоченный милиции Иван Копенкин, и начштаба, недавний политрук погранзаставы Николай Подкорытов, явились на прием к генералу.
За буденновцами числилось уже много славных дел, об одном написала «Правда»: «Партизанский отряд под командованием К. провел крупную операцию на Полтавщине возле села Малая Обуховка».
«Товарищ К.» начал воевать еще в ночь на памятное июньское воскресенье — вместе с нарядом пограничников в городке близ кордона он выловил затаившегося фашистского ракетчика; оборонял Киев с теми же парнями в зеленых фуражках, потом учился в партизанской школе и хорошо воевал. Схожая судьба была и у Подкорытова. Только просили побольше боеприпасов, особенно патронов:
— Они для нас как хлеб и сало, товарищ Строкач. Хоть по пуду каждый понесет.
— Патронов или сала? — лукаво спросил генерал.
Он дал отряду, вновь идущему в немецкий тыл, радиостанцию, адреса подпольщиков, через которых буденновцы смогут связаться с местными партизанскими группами, и своих представителей для связи и работы в штабе отряда. Это была серьезная помощь. По существу, получал развитие новый этап в партизанском движении — прочная, надежная связь с Большой землей нужна была партизанам больше, чем «хлеб и сало», — нужна была как воздух[7]. В самый канун ухода отряда пришли Указы о присвоении Копенкину звания Героя и награждении орденами его бойцов. Генерал Строкач, посылавший реляции, очень волновался: поспеют ли Указы до ухода буденновцев; к счастью, поспели!
Бесчисленные трудности, связанные с подготовкой квалифицированных радистов (а равно и подрывников, штабистов, разведчиков), преодолевались в какой-то мере с помощью многочисленных энтузиастов партизанского движения и тех совсем юных и немолодых уже волонтеров, которые готовы были ради грядущей и еще очень далекой победы идти на любые испытания.
Этих последних присылали в школы комсомол и партия.
Едва ли кто-то из них был привлечен к учебе и работе, заброшен во вражеский тыл без беседы у генерала Строкача.
Как ни был он перегружен делами (а рабочий день — с утра до трех-четырех часов ночи), находил время для личного разговора с теми, кому предстояло идти во вражеский тыл через линию фронта или прыгать с парашютом на партизанские костры, а потом бессонными ночами работать ключом, рвать рельсы под эшелонами, добывать разведданные с риском для жизни…
Еще весной сорок второго в Ворошиловград из московской школы связи при ЦК ВЛКСМ прибыла группа девушек-радисток, уроженок Украины. Генерал сначала пригласил их всех к себе.
Вошли стеснительно, уселись. Полувоенная форма — гимнастерки без знаков различия, сапоги кирзовые. Лица очень юные, строгие. Постарше Ляли на какие-то шесть-семь лет…
— Товарищи! — генерал говорил, по давней привычке пограничника вглядываясь попристальнее в чьи-то особенно внимательные глаза, но и не упуская из поля зрения остальных слушателей. — Есть много корреспондентов, у которых село питание, они к тому же удалились от линии фронта. Прошу вас напрячь все свои силы, употребить все возможности для связи с этими товарищами. Надо очень, очень внимательно слушать их…
Генерал следил за выражением лица рослой, красивой чернобровой девушки; карие лучистые глаза ее выразили даже страдание, когда он упомянул о том, что от умения радиста «брать тыл» противника всегда зависят судьбы многих людей и порой случается, они погибают из-за плохой связи, неумения четко, правильно и быстро принять передачу.
Когда генерал отложил личные дела радистов, окончивших школу на «отлично», и стал приглашать их для индивидуальных бесед, одной из первых к нему привели ту «чернобриву и темнооку» украинку, которая так близко к сердцу приняла его рассказ. Ее звали Галина Ефремовна Бабий. Уроженка Винничины. Мама — учительница, отец — бухгалтер. Комсомолка. Окончила десять классов, училась в Харьковском институте инженеров железнодорожного транспорта и занималась в аэроклубе, летала на ПО-2, увлекалась спортом. Институт эвакуировали в Ташкент, и оттуда с третьего курса ушла добровольно в числе других своих землячек «на выполнение спецзадания». В характеристике, полученной в школе при Цекамоле, у немногих — Галя Бабий была в их числе — стояла выразительная аттестация: «Очень способна к связи».
7
Т. А. Строкач в книге «Наш позывной — свобода» («Радянський письменник», Киев, 1966, с. 91, на украинском языке) пионерами радиосвязи украинских партизан с Большой землей называет четырех юношей — А. Хабло, П. Бурого, П. Коломийца, С. Мельниченко, подготовленных еще осенью 1941 года в партизанских школах в Харькове.