Родился он в семье зажиточного крестьянина на хуторе в Торчинском районе Волынской области. Еще до завершения учебы в Луцкой гимназии вступил в молодежную организацию ОУН. Хотел пойти в университет, но велели ему ехать учиться в Германию. Накануне войны с СССР окончил там офицерскую школу и был заброшен в Западную Украину для диверсионной работы. Быстро продвинулся как бандеровский командир, сражаясь с советскими партизанами. Когда Красная Армия изгоняла из пределов Украины войска Гитлера, приказ по УПА был не ввязываться в бои с регулярными частями, пропустить их и развернуть военные действия против пограничных и внутренних войск.
— Сколько войск было у вас, Юрий Александрович? — спросил генерал Строкач.
— В разное время по-разному, от трех до пяти тысяч.
На все вопросы отвечал охотно. Ничего, что касалось его, не скрывал.
— Будет мне прощение или расстреляете меня? — часто спрашивал он, и худощавое, нервное, с красной, как глина, бородой лицо его напрягалось в мучительном ожидании. — Ведь я много ваших убил, да еще и поляков пятнадцать тысяч.
— Как себя станешь вести, — отвечал генерал. — Но только знай: за прошлое мстить мы тебе не станем. Советская власть вообще не мстит. Оправдайся разумным поведением, и дорогу в будущее никто тебе не закроет.
— Да, крепко надо думать! — говорил Рудой вполне искренне, он сразу понял, что хитрить со Строкачем бесполезно, тот все равно быстро раскрывал любую фальшь. — Знаю, немцев вы розтрощите, ведь вон радио говорит: скоро Берлин возьмете…
Однажды в добрую минуту спросил Тимофей Амвросиевич:
— Зачем ты, Стельмащук, к ним пошел?
— Люблю Украину.
— А я разве ее не люблю?!
— Так вы ж схидняк. А схидняки уси коммунисты.
То был предел, за который незачем было переходить. Этот человек уже не мог мыслить иначе — мировоззрение, по его глубокому убеждению, определялось географической принадлежностью…
Блистательная победа над Германией произвела на Рудого невероятно сильное впечатление. В один из приходов генерала Строкача рассказал ему о командующем УПА, члене Центрального провода (предводительства) ОУН:
— Для захвата Клима Саура надо вам приехать с великою силою в Клеванский лис…
В тот же день Строкач отдал необходимые распоряжения.
— Поедешь с нами? — спросил он метавшегося по комнате Рудого.
— Поеду! — решительно ответил тот.
Его посадили в «мерседес» четвертым, рядом пристроилась женщина-военврач, лечившая Рудого.
Войска двигались с конца ночи. Солдаты шли в лесу, имея локтевую связь с соседями слева и справа. Рудой страшно волновался, даже несколько раз терял сознание, и военврач приводила его в чувство. Приехали на лесной хуторок. «Оця хата! — сказал Рудой. — Нет, не ця, поихалы дали». Леонид перегнулся к генералу, сказал шепотом: «Он не умышленно нас путает?» Тимофей Амвросиевич уверенно ответил: «Нет!»
Быстро стемнело. Весенний лес пел, щебетал, ворковал о счастье жизни. В мир вошла первая мирная весна, и молодые солдаты весело перекликались с птицами. Генерал приказал ни на минуту не ослаблять наблюдение, войска не снимать. Людей кормить поочередно небольшими подразделениями.
«Мерседес» и его верный спутник «студебеккер» по ночной дороге двинулись на Ровно.
Рудой вглядывался в окружающую темень, рассеченную мертвенным светом фар.
— Сейчас тут ямы на дороге будут, — предупредил он. — И завалы. Я тут всегда засады делал. Пусть солдаты подталкивают машину.
Повозился на своем месте, снова занервничал:
— Воны тут блызко!
И опять:
— Ты, капитан, если выйдет неустойка и наши налетят, меня первого застрели. А потом сами стреляйтесь. Бо ремни будут тянуть.
Все остальные пассажиры молчали. Леонид вставил в гранаты запалы. Даже всегда невозмутимый, спокойный генерал Строкач вытащил и положил на колени свой маузер.
В Ровно из Управления сразу же генерал соединился по рации с майором Дядюном. Тот сообщил, что внутри кольца организовано патрулирование, солдаты по всему периметру жгут костры.
Уже перед рассветом — спать не ложились — позвонил из Клевани командир пограничников:
— Товарищ замнаркома, при попытке вырваться из кольца из ручного пулемета убит Клим Саур. Бандитский генерал со всей охраной был, при орденах и оружии. Приметы: на щеке шрам, среднего телосложения, лет сорока с небольшим.
— Немедленно под сильной охраной доставьте тела убитых в Ровно, — распорядился генерал.