Рядом с Евдокией к зданию заставы бежала полуодетая Анфиса Лопатина, прижимая к груди месячного сына Толю. В свете наступающего утра и при вспышках разрывающихся снарядов Гласова видела, как, наклонив над мальчиком лицо, Анфиса силилась успокоить плачущего ребенка:
— Тише, тише! Мы же к папе идем!
Около бабушки, спотыкаясь и посапывая, молча переваливался трехлетний Славик Лопатин. Его ноги разъезжались по росистой траве, но он старался не отставать от старших.
Раскаты снарядных разрывов слились в один сплошной грохот. Звенели бьющиеся стекла. Несколько окон здания вырвало вместе с рамами. Пылали крестьянские хаты в Ильковичах и Скоморохах.
В облаках пыли и порохового дыма пограничники занимали окопы и блокгаузы.
Дальше всех от заставы, на частной квартире в селе Скоморохи, жила семья заместителя Лопатина — лейтенанта Погорелова. После первых же выстрелов лейтенант Григорий Погорелов, высокий, широкоплечий украинец из-под Кременчуга, вместе с группой бойцов помчался на правый фланг участка, к мосту около Ромуша. Там был наиболее ответственный объект охраны: мост через Буг.
Убегая к Ромушу, лейтенант Погорелов успел крикнуть бойцу Никитину:
— Помоги моей семье!
Никитин нашел Евдокию Погорелову с дочкой Светланой у входа в крестьянский подвал.
— Пойдем со мной, Дуся! Схоронишься на заставе! — сказал Никитин и принял из ее рук завернутую в одеяло, дрожащую от испуга Светлану.
Погорелова ничего с собой из дому не взяла, только автомат мужа.
Одна за другой семьи пограничников прибежали к зданию заставы. Там они нашли одного дежурного Зикина. Все остальные бойцы уже заняли круговую оборону. Зикин сразу направил женщин и детей в самый дальний блокгауз, расположенный в конце двора, позади хозяйственных построен.
Недолго просидели женщины в дальнем блокгаузе. Прямым попаданием фугасного снаряда разметало настил, и женщины увидели над своими головами вместе с клочком голубоватого неба дым пожаров. Совсем рядом ревели коровы. Мычание их сливалось с гулом самолетов Свои или чужие — женщины этого не знали. Самолеты проносились низко над заставой.
В ходе сообщения показался Алексей Лопатин. Как всегда, начальник заставы был подтянут. И в бою он не изменил своей привычке. Блестящая портупея плотно облегала его гимнастерку. Высокий, русоволосый, он только слегка побледнел.
— Разворотило? — сказал Лопатин, оглядывая пробоину в накате. — А ну, женщины, перебирайтесь, пока подмога придет, в подвал. Там надежнее.
Погорелова спросила Лопатина:
— Григорий мой тут?
— Я послал его с людьми к мосту…
Они расположились в подвале под надежными кирпичными сводами, рядом с кучами проросшего картофеля, сохраняющего еще запахи прошлогодней осени. Поодаль стояли влажные бочки с капустой и солеными огурцами.
Гласова исчезла на несколько минут и притащила сверху какой-то матрац.
— Правильно, Дуся! — неожиданно услыхала она голос мужа.
Политрук Гласов сбежал по ступенькам в подвал, огляделся в полутьме и сказал:
— Давайте и вы, женщины, тащите сюда вниз все постели и матрацы. Если будут раненые, мы их здесь расположим. Держи, Дуся, — сказал политрук, протягивая жене какие-то свертки. — Здесь масло и сахар. А это будильник. Я забежал домой… И ключ возьми от квартиры.
Гулкий разрыв снаряда потряс весь дом до основания.
— Ключ вже не нужен, — сказала, отходя от окошка, Погорелова. — Нема вже вашоï хаты.
— А ты, Анфиса, даже одеться не успела!
— Какая тут одежда! — равнодушно ответила Лопатина и, прислушиваясь, вдруг вскрикнула: — Тише! Вы слышите?
В двух углах двора, в блокгаузах, соединенных со зданием ходами сообщения, затрещали станковые пулеметы.
— Неужели фашисты? — прошептала Гласова.
Да, это были фашисты!
Серые в расползающемся тумане, они показались в двух направлениях — со стороны Буга от Илькович и с правого фланга, перерезая последние нити, связывающие раньше заставу со своими соседями.
Раньше всех открыл огонь из правого блокгауза заместитель политрука Ефим Галченков. Рядом с ним лежал у пулемета москвич Герасимов. Как только первые вражеские солдаты, извиваясь и сбиваясь с шага, стали падать на мокрый луг, заговорил и станковый пулемет из левого блокгауза, расположенного ближе к Скоморохам. Там у «максима» залегли старые, проверенные уже однажды в бою неразлучные друзья — ефрейторы Конкин и Песков. Еще совсем недавно вся застава с большими почестями отправляла в Москву, в Кремль, низенького энергичного блондина Конкина. С ним вместе ехал в столицу за правительственной наградой опытный инструктор служебных собак, уроженец Ивановской области ефрейтор Песков. Медали «За боевые заслуги» поблескивали сейчас в полутьме блокгауза на гимнастерках боевых друзей.