Вот и получается: у кого-то уксус сладкий, а у кого-то бриллианты мелкие. Отчего так и доколе — спросить бы, да не у кого.
А были ведь, были ночи-ноченьки. Ох, уж эти азиатские черные ночи!
Смотришь, бывало: ну вот же, только что день был, и вдруг — хлоп! И все. И темно, как У нефа, сами знаете где. И вот уже ночь томной брюнеткой обволокла, оглушила. И еще сила есть, воля есть, а силы воли нет уже. Да и не надо.
Вот в такую ночь Колька Пышный, живая легенда и притча во языцех, лежал в проходе отрядного КПП. Головой, как и положено, к штабу части — оно и понятно, человек служить хочет, тянется всем свои долговязым и мосластым телом к этому чудному вместилищу немыслимых достижений воинской науки и техники, к этому сплаву неожиданных оперативно-тактических решений, нестандартных (в рамках шаблонов военных игр, естественно) ходов и хаоса безумных идей усиления партийно-политического влияния в маргинальной среде солдат и офицеров пограничных войск.
Черное, в мириадах ярких южных звезд, но абсолютно безучастное к состоянию русского офицера небо только подчеркивало бездонную пропасть его падения, его перманентного погружения в пучины алкогольной зависимости на фоне многомесячного стресса, вызванного отсутствием возможности «покормить лошадь с руки».
Дежурная смена бойцов к сложившемуся положению тела старалась относиться индифферентно. Ибо… Ибо буйный нрав лежавшего был хорошо известен не только в данном военном городке, но и далеко за его пределами. Сказано ведь: «Не буди лихо, пока оно тихо!» Посему бойцы тихонечко курили и вдумчиво тачали дембель.
Спорадически! Такое слово пришло мне сейчас на ум. Да, именно это слово всегда приходит, когда я размышляю о том, каким образом в армии принимаются решения. И надо же, именно в эту ночь начальник политотдела отряда, начПО, целый подполковник, чисто спорадически принял решение проверить. Нет, не боеготовность, упаси Господи, а только устойчивость политической платформы вверенного ему контингента. Кстати, контингент — это еще одно слово, произнося которое я вытягиваю губы трубочкой и мучительно пытаюсь осознать его потаенный смысл: если контингент — это определенная группа людей, то вот ограниченный контингент (ОКСВА, например, в коем мы со товарищи имели честь исполнять интернациональный долг) — это ограниченная группа людей или все-таки группа ограниченных людей?
НачПО, конечно, принял в корне неверное решение. Да и немудрено. Не всякий в состоянии связать два события, совпадение которых по месту и времени равносильно цунами: выдача жалованья в части и отправка представления к высокой правительственной награде на Колю Пышного в округ. Надо хоть пару пядей во лбу-то иметь. А откуда им взяться там, где и одна не ночевала.
Бойцы стояли по стойке «смирно», дико вращая глазами и изображая неподдельное недоумение и практически честную скорбь: «Не знаем, тарыц пад-пл-к-ник! Никак нет, тарыц пад-пл-к-ник! Мы тут… а он вот… так мы ж…»
НачПО задумчиво пинал носком лакированного ботинка запыленный старлейский погон.
Нет, то, что Коля, закончив самое настоящее армейское артиллерийское училище, попал в пограничные войска, где самым крупным калибром был 120-мм ротный миномет, он знал. Знал он и то, что Коля командовал взводом и его орудиями были три взводных миномета — калибр 62 мм. И тот факт, что комплекс неполноценности несостоявшегося артиллериста за три года сделал из отличника-выпускника глубоко пьющего человека, тоже был ему известен. Да и не только ему, к сожалению.
«Жалко парня. Ведь только представление после операции подписали на „Красное Знамя“… Только ушло, что ты будешь делать».
Вы видели цунами? Я тоже живьем не видел. Рассказывали.
Как начПО почувствовал железные клещи на своих лодыжках. Как что-то огромное поднялось, схватило его за отвороты отглаженной рубашечки, так что один погон, не выдержав, жалобно пискнул и остался в могучей лапе. Как это вдруг шепотом (ведь узнал, паршивец эдакий) сказало:
— Е-о мое… — и опустившись на четвереньки стало ему чистить ботинки собственной фуражкой.
А потом было утро. И Коля, двухметровый, потеющий и краснеющий, — в кабинете начПО, злыдень. И неловко так…
— Коля, ну у тебя вот мечта хоть есть какая-нибудь в жизни? Ну, вот вообще так?
И неожиданно:
— Так точно, есть, товарищ подполковник!
— Ну-ка, ну-ка! Интересно… И какая, позвольте спросить? — заинтересованно и вкрадчиво спросил начПО.