— Пап, долго еще?
— Сынок, давай договоримся — когда мы будем близко, я тебе сразу сам скажу, а если ты заснешь — разбужу, и ты сможешь посмотреть, как мы по лесу поедем, хорошо?
— Хорошо… А мы уже далеко от леса?
— Сережа, мы договорились?
— Да.
Минут через двадцать нашу мирную с другом беседу снова прерывает детский наивный вопрос:
— Па-ап?!
— Ну что опять?!
— А вот скажи, мы сейчас дальше от дома или от «бочки»?
Друг тихо умирает от смеха.
— Спи, сынок. Мы уже дальше от дома.
— Я так и думал, — доносится до нас шепот уже засыпающего дитяти.
Теоретик комнатный
На рыбалке Серега выучил много новых слов. Уж больно веселая компания не вполне трезвых мужчин там подобралась. Егерь Костя (26 лет, зрение — минус 6) к нашему приезду был уже «на сносях». Увидев «мелкого», страшно удивился, сказал всем: «Не материться, бляха-муха! Тут маленький ребенок». После этого практически без паузы повалился со скамейки строго по курсу назад, на спину, и через секунду уже храпел.
Сережка, если и был в шоке, виду, как «настоящий мужик», не подал, а просто спросил:
— Пап, а что это с ним?
— Это дядя Костя, сынок. Он тут егерь, и у него очень много работы, х-м… Вот он и устал. Сейчас поспит немного, отдохнет и снова пойдет в лес, в заповедник. Зверюшек подкармливать, браконьеров ловить.
На «ловить браконьеров» «мелкий» подозрительно сощурился, хмыкнул, но ничего не сказал.
А наутро первым делом нашел Костю, внимательно на него посмотрел и спросил:
— У вас дети есть?
Костя немного опешил от такого вопроса, задумался, фокусируя зрение и восстанавливая равновесие во всех смыслах:
— Не… Нету.
— Тогда я буду ваш двоюродный деть.
Пока мы были на рыбалке, «трудовые будни» заповедника раскручивались вместе с движением солнца — неумолимо. По возвращении нас ждало продолжение банкета уже со следующей, подъехавшей после нас группой товарищей. Филологические познания ребенка возрастали с ужасающей скоростью, а мои скромные потуги приостановить бурлящий поток «чисто русского языка» только усиливали эффект.
— Т-ссс, мужики! — И глазами — на чуткие ушки на макушке вроде бы скучающего мальчика. — Имейте совесть.
— Прости, все. Больше — ни-ни! О чем я? Ага. Ну вот, и этот п… Так, Серега, ты ничего не слышал?
— Угу.
— Вот. Это правильно. И эта с… бл…
Короче, когда мы вернулись домой, малый, я так думаю, успел пару дней за манной кашей в детском саду поделиться с друзьями «новым багажом знаний». А потом заболел, и единственным слушателем у него осталась мама. После недолгого общения мама сказала:
— Еще раз услышу такие слова — дам по губам, понял?
— Понял.
По прошествии нескольких дней за телепросмотром «Истории рыцаря» семья в кои-то веки собралась вместе. Как и в любой нормальной сказке, в фильме по сюжету присутствовал отрицательный персонаж, Черный рыцарь. Я почти уже спал, когда негатив попер на-гора — Черный рыцарь распоясался и начал подличать. Старшая дочь, переживая за главного героя, не могла подобрать слов:
— Мам, смотри! Какой же он… Смотри, что делает!
Мама тоже заволновалась:
— Вот же, ну ты посмотри! Эй, ну давай, быстрее! Уходи!!! (Это она уже главному герою.) Эх… (Н-да… Не смог главный, а злодей ухмыляется, довольный…)
Все замерли, ожидая развязки.
И вдруг в тишине отчетливый голос младшего мужчины:
— Чисто теоретически скажу: он на букву сэ!
Я проснулся. Вгляделся в экран, вник в канву событий и оценил. Точно. Гад был однозначно на эту букву. То есть, если практически, он был редкостной с…й.
