— Я горячо разделяю это желание, — поклонился Чистое Сердце. — Дай Бог, чтобы легкое облако, омрачившее ваши отношения с Транкилем, рассеялось как дым, уступив место! самой сердечной дружбе. Следуя вашему пожеланию, я буду присутствовать при предстоящей беседе.
— Благодарю вас, senor caballero. Теперь же, Транкиль, вы можете начинать свою речь, я готов выслушать то, в чем вы хотите меня упрекнуть.
— К сожалению, — сказал Транкиль, — странная жизнь, которую вы ведете с самого появления в этой стране, дает обильную пищу разным неблагоприятным для вас толкам. Вы набрали целую шайку отщепенцев, пограничных бродяг, подонков общества, живущих вне закона, обязательного для всех цивилизованных народов.
— Неужели мы, обитатели прерий, живущие охотой в лесах и на равнинах, обязаны подчиняться всем условностям городской жизни?
— Да, до известной степени, то есть мы не должны позволять себе попирать законы, установленные людьми, живущими с нами врозь, но тем не менее не перестающими оставаться нашими братьями. К этим людям принадлежим и мы по цвету нашей кожи, по религии, по происхождению и по тем родственным и семейным узам, которых мы не в состоянии уничтожить.
— Пусть будет по-вашему, я готов признать справедливость ваших замечаний в этом последнем пункте. Но, считая состоящих под моей командой людей бандитами или пограничными бродягами, как вы их называете, знаете ли вы, что руководит их действиями? Можете ли вы хоть в чем-нибудь обвинить их?
— Подождите, я еще не закончил.
— Так продолжайте же.
— Затем, помимо бандитов, главарем которых вы являетесь, вы завязали отношения с краснокожими, выбрав из них апачей, самых наглых хищников во всей прерии — не так ли?
— И да и нет, мой друг. Дружба, которую вы мне ставите в упрек, до сих пор не существовала. Но сегодня утром двое моих друзей должны были переговорить о заключении союза с Голубой Лисицей, одним из самых знаменитых вождей племени апачей.
— Гм! Вот несчастное совпадение!
— Почему?
— Разве вам не известно, что натворили ваши новые союзники прошлой ночью?
— Откуда же это может быть мне известно? Я даже не знаю, где они теперь, и до сих пор не имею сведений об исходе переговоров.
— А-а! Ну, в таком случае я вам сейчас расскажу: они напали на венту дель-Потреро и сожгли ее до основания.
Желтые зрачки Ягуара блеснули яростью, он вскочил на ноги и конвульсивно схватился за ружье.
— Viva Dios! 29 — вскричал он громовым голосом. — Значит, вот что они натворили!
— Да, и есть основание предполагать, что они сделали это по вашему наущению.
Ягуар презрительно пожал плечами.
— С какою же это целью? — ответил он. — Но донья Кармела? Что с нею?
— Она лишь чудом спаслась!
Молодой человек с облегчением вздохнул.
— И вы могли заподозрить меня в участии в подобной мерзости? — продолжал он с упреком.
— Я? Вовсе нет! — ответил охотник.
— Спасибо, спасибо! Слава Богу! Эти дьяволы дорого заплатят за свою проделку, клянусь вам. Что же, продолжайте!
— Хотя вам и удалось оправдаться по первому пункту однако я сильно сомневаюсь, что вам удастся это сделать по второму.
— Говорите же, в чем дело!
— Караван под командой капитана Мелендеса находится в пути по направлению к Мехико.
Молодой человек слегка вздрогнул.
— Я это знаю, — отрывисто ответил он.
Охотник вопросительно посмотрел на Ягуара.
— Ходят слухи… — продолжал он с некоторым колебанием.
— Ходят слухи, — напрямик заявил ему Ягуар, — что я поджидаю этот караван, сидя в засаде, и что с наступлением благоприятного момента я нападу на него во главе моих бандитов, чтобы завладеть деньгами, не правда ли?
— Да.
— Слухи эти совершенно справедливы, — хладнокровно заявил молодой человек. — Я действительно имею такое намерение. Что дальше?
Транкиль вскочил со своего места, удивленный и разгневанный этим циничным ответом.
— О! — воскликнул он с горечью. — Значит, про вас говорят правду? Вы и в самом деле разбойник?
Молодой человек горько улыбнулся.
— Может быть, — отвечал он глухим голосом. — Транкиль, вы вдвое старше меня и притом человек опытный. Скажите, неужели можно составлять мнение о вещах, руководствуясь лишь поверхностным взглядом на них?
— Как, разве я сужу поверхностно? Ведь вы же сами во всем сознались.
— Да, я сознался.
— Ведь вы замышляете грабеж!
— Грабеж! — вскричал Ягуар, делаясь багровым от негодования, но, стараясь возвратить себе спокойствие, тотчас же добавил: — Впрочем, что же это я? Вы вправе сделать такое заключение.
— Как же иначе могу я назвать ваше намерение совершить бесславный поступок? — вне себя вскричал охотник.
Ягуар поднял голову, как бы намереваясь отвечать, но не сказал ни слова.
Транкиль с минуту смотрел на него взглядом, в котором выражалось явное сострадание, а затем, обращаясь к Чистому Сердцу, сказал:
— Идемте, мой друг, отсюда, мы и так слишком долго здесь просидели.
— Постойте же! — вскричал молодой человек. — Не судите меня столь строгим судом, я повторяю еще раз, что вы не знакомы с мотивами моих поступков.
— Во всяком случае, едва ли эти мотивы могут послужить к вашей чести: они заключаются в убийстве с целью грабежа.
— О-о! — воскликнул молодой человек, в отчаянии закрывая лицо руками.
— Идемте, — снова сказал Транкиль.
Чистое Сердце внимательно и с полным хладнокровием следил за этой странной сценой.
— Одну минуту! — ответил он и, сделав шаг вперед, положил руку на плечо Ягуара.
Последний поднял голову.
— Что вам нужно? — спросил он подошедшего.
— Выслушайте меня, senor caballero, — сказал Чистое Сердце серьезным тоном. — Какое-то тайное предчувствие подсказывает мне, что поведение ваше вовсе не так уж предосудительно, как можно думать, и что наступит время, когда вы получите возможность оправдаться в глазах общества.
— О! Если бы я только мог свободно говорить в настоящую минуту.
— Когда же сочтете вы возможным для себя нарушить свое молчание?
— Откуда я могу это знать? Все зависит от обстоятельств, изменить которые я не в силах.
— Таким образом, вы не в состоянии указать определенный срок?
— Вот именно: я связан клятвой, которую не считаю себя вправе нарушить.
— Хорошо, но обещайте мне только одно.
— Что же именно?
— Не посягать на жизнь капитана Мелендеса.
Ягуар, по-видимому, колебался.
— Ну? — спросил его Чистое Сердце.
— Я сделаю все, чтобы отвратить его гибель.
— Благодарю вас! — и, обращаясь к неподвижно стоявшему рядом с ним Транкилю, Чистое Сердце сказал ему:
— Садитесь-ка опять, compadre, на ваше место ужинать с этим молодым человеком и не держите в сердце никакой задней мысли: я вам за него ручаюсь. Если в двухмесячный срок он не даст вам удовлетворительного объяснения своего образа действий, то это будет сделано мною как человеком, не связанным никакой клятвой, — я посвящу вас в эту необъяснимую пока тайну.
Ягуар вздрогнул и внимательно посмотрел на Чистое Сердце, спокойно наблюдавшего за выражением лица охотника.
Канадец некоторое время находился в нерешительности, но в конце концов возвратился на свое прежнее место у костра, бормоча вполголоса:
— Ладно, подождем два месяца, — и затем громко добавил: — Но я буду следить за его действиями.
ГЛАВА XXVI. Гонец
Капитан Мелендес принимал все меры, чтобы поскорее миновать опасное ущелье, неподалеку от которого он стоял на биваке. Сознавая всю важность лежавшей на нем задачи, он не хотел допускать ни малейшей беспечности или нерадивости, способных навлечь беду, за которую его стали бы упрекать впоследствии. Деньги, нагруженные на мулов, предназначались для важной цели: мексиканское правительство сильно нуждалось в этой сумме и потому ожидало ее с нетерпением. Капитан отлично сознавал, что на него падет вся ответственность, если караван подвергнется нападению пограничных бродяг.