Виктору Петровичу, вернувшемуся из отпуска, кроме своей политотдельской работы пришлось заниматься и делами оперативными: отряд, как принято говорить в этих случаях, «жил по обстановке». Около месяца находились в бегах опасные уголовные преступники Восьмериков, Белугин и Куковцев, следы которых растворились под Ленинградом и вот-вот могли всплыть в пограничной зоне, вероятнее всего на горском направлении...
И однажды, вернувшись с работы, Виктор Петрович сказал тестю, Михаилу Ивановичу:
— Предчувствую, батя, не завтра, так послезавтра придется мне ехать в свой Горский. Так что покомандуешь некоторое время без меня тут семейным парадом.
Предчувствие Виктора Петровича сбылось. Только выезжать ему пришлось не завтра и не послезавтра, а в тот же вечер. Позвонил оперативный дежурный. Разговор был коротким.
— Ясно. Выезжаю, — сказал Виктор Петрович и со вздохом положил телефонную трубку.
И тут Михаил Иванович не утерпел, спросил:
— Куда это?
— По обстановке на свое направление.
Михаил Иванович догадывался, что стоит за этими, не каждому гражданскому понятными словами. «По обстановке» — значит, что-то случилось на границе или возле нее; «на свое направление» — значит поедет зять на заставы в районе поселка Горского.
Одеваясь в дорогу, Виктор Петрович сказал, что за ним выехала машина, через десять минут будет у подъезда их дома; что там случилось на горском направлении — по дороге расскажет офицер, который выезжает вместе с ним; когда вернется домой — «один аллах знает».
— Бессердечные какие-то у вас люди сидят в штабе, — заворчал Михаил Иванович. — Человек после отпуска только-только заявился и на работе еще не успел как следует оглядеться. И чего это начальство порет горячку? Можно было и утром послать.
— Эх, батя-батя, пора бы ведь и привыкнуть: зять-то твой на границе служит...
Виктор Петрович прихватил всегда стоявший на виду командировочный чемоданчик, в котором заранее были уложены несколько общих тетрадей, брошюры, газетные вырезки — материалы для бесед и текущих политзанятий — и нехитрые вещи, нужные в отъезде — чистое полотенце, мыльница, электробритва, зубная щетка с пастой и прочая мелочь. У порога с улыбкой помахал рукой домашним:
— Бывайте здоровы, родня!..
Такие неожиданные отъезды Виктора Петровича жене и детям были не в новость. Только Михаил Иванович никак не мог привыкнуть к ним. Человек сугубо гражданский — что же спрашивать с него?.. Но не могла к ним привыкнуть и Наталья Павловна Кузнецова, человек вроде бы не из кровной родни и не такой уж новичок в пограничных делах. Она долгим и тревожным взглядом проводила Виктора Петровича. Он почувствовал этот взгляд, обернулся уже в дверях и улыбнулся ей...
6. Семья Поликарповых
Щелкнул французский замок двери, по бетонным ступенькам лестницы торопливо простучали сапоги, потом послышалось тарахтенье заработавшего мотора машины. Вскоре и эти звуки растворились в полумраке августовского вечера. Поликарпов уехал на свое горское направление...
— Чайку бы сгоношила, Ира, — сказал Михаил Иванович. — Перед сном — самое полезное дело.
Это он всегда говорил, и дочь без слов отправлялась на кухню. Она и сейчас пошла. Костя и Петька улеглись в кровати и уткнулись в книги. Возле внуков устроилась в удобном кресле бабка Анисья, жена Михаила Ивановича, тихая и малоразговорчивая сухонькая женщина. Устроилась с извечным старушечьим занятием — вязанием. Все семейство Поликарповых, в том числе и Наталья Павловна, носило варежки, носки и свитера, связанные Анисьей...
Отправилась бы в свою каморку и погрустневшая Наталья Павловна — не до чаепития с разговорами было ей тогда. Но знала, что если уйдет, — обидится Михаил Иванович. Зачем же лишать старика удовольствия? Хотя каждый разговор оборачивался всегда спором...
Чтобы скоротать время, пока дочь соберет на стол, Михаил Иванович принялся перелистывать свежие журналы и нет-нет да посматривал поверх очков на Наталью Павловну, стоявшую у окна. Поглядывал и не скрывал недоумения: и чего вздыхает? И чего тревожится? Кто она такая, эта Наталья Павловна, чтобы так волноваться и переживать? Не мать, не теща, по сути дела посторонний человек.