Посторонний ли?
...Накануне двадцатипятилетнего юбилея отряда городские власти решили порадовать пограничников — из своих более чем скудных резервов выделили три квартиры в новом доме. Семей офицеров, нуждавшихся в жилье, было много, но командование с политотделом решили все-таки предоставить в этом новом благоустроенном доме однокомнатную квартиру Наталье Павловне — пусть хоть на склоне лет поживет заслуженный ветеран части в нормальных условиях. Хватит ей ютиться в крохотном закутке, когда-то служившем кладовкой.
Но уезжать от Поликарповых Кузнецова решительно отказалась. Она привыкла все раскладывать по полочкам и сказала так:
— Поликарповым вы все равно будете подселять офицера-одиночку. А мы уже свыклись, как родные стали. Это — раз. Нам с Виктором Петровичем надо заканчивать историю отряда. А пишем мы по вечерам, днем, и в политотделе работы нам — по маковку. Не будем же вечерами бегать друг к дружке, время зря тратить. Это — два. Офицер тот одиночка — парень молодой, и невеста у него есть. Чего это он в мой закуток приведет свою молодую жену — нынешние простор любят. Это — три... Я в этом закутке не живу, только ночую. У меня и чашки-ложки в поликарповском буфетике лежат, и завтракать-ужинать привыкла с Витиным семейством... Да нет уж, не хочу я на старости лет менять свои привычки...
Наталья Павловна могла бы назвать еще и пятую причину, которая удерживала ее в этой тесной комнатенке. И это была главная причина: дети Поликарповых, погодки Костя и Петька, уже и младший из которых пойдет во второй класс. Обыкновенные белобрысые мальчишки. Для кого обыкновенные, но только не для Натальи Павловны: Костя и Петька называли ее «няня-мама». Она не просто знала их — первый крик, которым новорожденные заявили о своем появлении на белый свет, они издали на руках Натальи Павловны, принимавшей роды, — тогда она еще работала по медицинской части.
Привязанность к семейству Поликарповых у нее была давняя — она хорошо знала родителей Виктора Петровича, погибших в Отечественную войну. Знала их с далеких тридцатых годов. Да что родителей: нынешнего заместителя начальника политотдела отряда майора Поликарпова она помнила еще таким, каким сейчас был его младший сын Петька... Теперь, глядя на Петьку, она вдруг начинала чувствовать себя молоденькой, будто сейчас не начало шестидесятых годов, а середина тридцатых. Глядела на Петьку и нет-нет да называла его Витькой...
Поликарповы заменяли Наталье Павловне всех дорогих и близких, которых поглотили неумолимое время и две войны — финская и Отечественная.
Виктору Петровичу, оставшемуся мальчишкой-сиротой в первые дни Отечественной войны, Наталья Павловна была дорога уже тем, что она со своим Кузнецовым очень дружила с его родителями; в ней самой и в ее рассказах о них как бы реально продолжалась жизнь родителей его, оборвавшаяся так рано.
А что касается Ирины Михайловны, жены Поликарпова, то она убеждена, что если бы в начале ее жизни на границе не встретилась Наталья Павловна Кузнецова, то она вряд ли задержалась бы здесь. Сразу же после свадьбы, еще не успев отвыкнуть от доброй и постоянной родительской заботы и опеки, Ирина Михайловна вдруг оказалась на глухой лесной заставе, откуда до ближайшей деревушки полтора десятка километров, поселилась в казенном неприютном доме. И не просто поселилась, а стала хозяйкой, и ей самой приходилось топить прожорливые печи, носить воду из колодца, готовить обеды, заводить постирушки... Когда все это разом свалилось на нежные и слабенькие плечи городской девчушки, у нее просто опустились руки. Окончить педагогический институт, получить высшее образование — заниматься всем этим?..
Сколько раз заставал в слезах свою красивую жену молодой муж, замполит заставы. И в тягостном молчании начинал выхаживать из угла в угол. Что он мог поделать, чем он мог помочь?
И в самую-то трудную минуту появилась на заставе Наталья Павловна Кузнецова, капитан медицинской службы. Приехала по своим медицинским делам, а пришлось в срочном порядке заниматься делами семейными.
— Ну, что нос-то повесила, боевая подруга? Осточертело наше пограничное житье-бытье? — прямо спросила она, поняв сразу, что творилось в душе молодой жены замполита. — Может, уже раскаиваешься, что вышла замуж за пограничника?
Она умела задавать строгие вопросы, от которых молчанием не отделаешься.
Наталья Павловна пробыла тогда на заставе несколько суток. Занималась, конечно, не только семейными делами растерявшихся перед житейскими трудностями супругов Поликарповых. Под ее строгим присмотром солдаты навели повсюду такую чистоту, что все помещения — кубрики, дежурка, канцелярия, Ленинская комната — стали выглядеть так, будто вот-вот должен был приехать на заставу очень большой и очень строгий начальник. Всюду стало светлее, просторнее, как-то сам собою выветрился казарменный дух — эта сложная смесь запахов металла и ружейного масла, сапог и портянок, ваксы и одеколона, табачного дыма и человеческого пота. Да и сами солдаты стали выглядеть чистенькими, свеженькими, аккуратненькими и отучились грохать по полу своими коваными сапожищами, улетучились из обихода бранные слова... А Ирина Михайловна научилась варить борщи и супы, готовить салаты и жаркое, стирать и гладить белье, выкраивать время на чтение и вязание, придерживаться режима, который должны соблюдать беременные, а главное — не раздражаться по пустякам, не злиться, если муж задерживается на службе...