— Вот что, товарищ лейтенант... Вы просили разрешения доложить, но занялись самобичеванием. Возьмите себя в руки. И давайте по порядку. Личность задержанного установили?
— Назвался Белугиным. Фамилия убийцы, по словам Белугина, Шестериков.
— А не Восьмериков?
— Извините, оговорился.
— Из-за такой оговорочки не пришлось бы еще раз прочесывать лес...
Брезгливо и с нескрываемой ненавистью глядя на мертвого уголовника, Иван Кузьмич носком сапога повернул его левую руку так, что можно было увидеть на тыльной стороне кисти четкую татуировку черной тушью — контур кошачьей головы, а под нею слово «Гоша».
— Восьмериковская особая примета... А нож убийцы где? Вы нашли нож, лейтенант?
— Никак нет. Еще не искали. Вы ж приказали не трогать ничего, не обыскивать.
Окровавленная самодельная финка валялась рядом. Восьмериков так и бежал с ней и выронил, очевидно, уже при падении, скошенный очередями автоматов.
— А спиннинг? У него должен быть спиннинг. Не подбирали? — спросил комендант.
Испуганно-виноватое выражение, которое не сходило с лица лейтенанта с той минуты, как появился здесь комендант, сначала сменилось растерянностью, потом откровенным удивлением: произошла такая трагедия, тут валяется мертвый бандит-убийца, а этого майора, человека далеко не молодого и фронтовика, интересуют какие-то ерундовые мелочи, и лейтенант ответил с нескрываемым раздражением:
— Никакого спиннинга у него не было, удирал от нас с пустыми руками.
— Положим, не совсем с пустыми. — Комендант поднял с земли окровавленную финку, держа ее двумя пальцами как что-то отвратно мерзкое. — А этого, — кивнул в сторону Белугина. — Развяжите ему руки... Тоже без спиннинга взяли?
— Закинул на сопке, как завопили эти воины: «Руки вверх!» — отозвался уже успокоившийся Белугин. — Пользуйтесь, теперь он мне без надобности.
— Ага! Очухался, пришел в себя, на разговорчики потянуло. Твой спиннинг сначала следователю понадобится, потом — судьям, как вещественное доказательство... Подойди сюда, встань вот тут! — Комендант ткнул пальцем в сторону мертвого Восьмерикова: — Узнаешь? Назови фамилию, кличку.
— Гоша-кот, по фамилии Восьмериков.
— Руки на затылок, ну! — Комендант сказал это так резко, что с лица Белугина сразу слетела появившаяся было ухмылочка. — Не двигаться! Руки держать на затылке! — повторил комендант. — Где твой нож?
Белугин показал глазами на левый бок. Комендант быстро и четко обыскал задержанного, извлек припрятанную под брюками финку в кожаном чехле.
— Свою фамилию назови, имя, отчество.
— Знаете же...
— Сам назовись.
Белугин назвался. Комендант приказал часовым:
— Отвести его на место задержания. С задержанным не разговаривать. При попытке к бегству — стрелять по ногам. Повторяю — по ногам! Ясно?
— Была охота бегать. — Белугина даже передернуло. — Нашли дурака.
— Нашелся один — лежит вот покойником. — Комендант хмуро посмотрел на лейтенанта.
Но ответил все-таки Белугин:
— Гоше-коту все равно вышка маячила. Уж лучше сразу пулю получить, чем ждать...
— Хватит! — Не приказал, а словно выстрелил комендант: — Шагом марш!..
Сходили на место задержания Белугина.
Как это ни тяжело, но нужно было восстановить картину гибели Виктора Петровича.
— Ну веди, товарищ лейтенант, веди, — устало сказал комендант. — Да потише иди, не угнаться мне — сердце пошаливает... Солдатам прикажи по машинам рассаживаться, но не отправляй пока...
11. Наталья Павловна
— Наталья Павловна, вы на месте? Нам с командиром необходимо посоветоваться с вами. — Чей-то незнакомый, но вроде бы и знакомый голос в телефонной трубке звучал глухо и напряженно, доносился будто из-под земли.
Кузнецова не сразу ответила: попыталась припомнить, чей это голос. Говоривший на другом конце провода прокашлялся и переспросил более или менее нормальным голосом. Теперь Кузнецова узнала — говорил начальник политотдела.
— Сейчас забегу, товарищ полковник. Только фразу одну допечатаю.
— Не надо забегать, не надо. Тут такое дело, Наталья Павловна, такое дело...
Но какое дело не стал разъяснять. В трубке щелкнуло и послышались короткие гудки.
В комнате с табличкой на дверях «Машбюро», где работала Кузнецова, начальник политотдела появлялся довольно часто, чтобы потолковать о делах: Наталья Павловна почти с первых послевоенных лет председательствовала в женсовете.
Но ни нынешний начальник отряда, ни его предшественники в машбюро не заглядывали, — не было у них в этом нужды. Теперь вдруг такая нужда появилась.
Они вошли, держа в согнутых руках фуражки на уровне груди.