— На юге я без дела и двух дней не проживу. А отдохнуть... Я вот у друзей своих старых, у Васильевых, на заставе погостила, у вас побыла — это для меня самый лучший отдых. Другого не признаю.
На крыльце послышался стук сапог — уверенный, хозяйский.
— Наши возвращаются, — обрадовалась Таня и побежала на кухню разогревать чайник.
Визеренко, пропуская вперед Вяткина, спросил с порога весело и громогласно:
— Заждались, красавицы?
— Ну и голосище у тебя, Виктор! Ребятишки спят! — строго сказала Наталья Павловна и спросила вполголоса: — Что там у вас на участке стряслось?
— Ничего особенного — медведь погулял. Шатается тут один разбойник, жир на зиму запасает. Он гуляет, мы бегаем, а милые женщины наши переживают — вот такое у нас распределение ролей... Татьяна, помощь мужская не требуется?..
Никто из них и думать не думал — ни Вяткины, ни Визеренко, — что в последний раз видят Наталью Павловну Кузнецову такой, какой привыкли видеть: подвижной, неутомимой, строгой, участливой.
— Вы мне так понравились! — простодушно призналась Таня Визеренко. — Приезжайте еще!
— И ты мне понравилась, — улыбнулась Наталья Павловна. — Обязательно приеду!..
Вернулась она к Васильевым на заставу усталая, но довольная поездкой:
— Визеренки Таня с Виктором меня порадовали — такие славные ребята! Вот ведь пара подобралась замечательная! Посмотрела на них, побыла с ними вечерок — и сама вроде бы помолодела, вроде в своей молодости побывала.
— Не так уж и помолодела. Вид у тебя не очень-то... — сказала Валентина Ивановна.
— Подустала немножко и неможется чего-то. Но это неважно, главное, душой помолодела.
— Вяткины как там? Из-за них все-таки ездила.
— Ничего, и у Вяткиных скоро наладится. Поговорила я с Екатериной, построгала немножко. Зажирела она малость, забарахлилась. Вроде бы поняла мои слова. Ей, главное, надо с Таней Визеренко в дружбе жить — такая славная, и такой хороший пример перед глазами... Задумалась Екатерина. Матери письмо написала, прощенья попросила... Пить хочется, чаек бы сгоношила, Валюша.
— Это у нас мигом.
Попили чаю с удовольствием, и еще с час посидели за пустым столом — не хотелось подыматься. Говорили и не могли наговориться, словно чувствовали обе, что так вот вместе уже не посидят за столом.
— Ой, что-то нехорошо мне стало, — вдруг пожаловалась Наталья Павловна. Лицо ее стало серым, глаза налились болью: — Полежать мне надо, Валюша.
Прижав руку к сердцу, поддерживаемая Валентиной Ивановной под мышки, она нетвердым шагом направилась к оттоманке, осторожно легла вверх лицом.
— Достань-ко, Валюша, нитроглицерин из моей сумки, в стеклянной колбочке.
Валентина Ивановна подала колбочку, спросила:
— Может, врача вызвать?
— Как тут вызовешь врача? Не город же... Надо полежать вот так, не двигаясь... Ты, пожалуйста, не подымай паники, спокойно позови Никиту Васильевича домой, — говорила она с трудом, делая передышку чуть ли не после каждого слова.
Валентина Ивановна метнулась к телефону, сказала только два слова:
— Наташе плохо! — и тоненько всхлипнула в телефонную трубку.
Никита Васильевич прибежал сразу же, запыхавшийся и встревоженный:
— Что же вы! Надо в санчасть звонить срочно!
— Звони, звони, я не могу — сил нет, — чуть слышно говорила Наталья Павловна, словно провинившаяся в чем-то. — Так и говори: предполагается инфаркт... Не возражай, Никита, я медик, я знаю, что говорю... Пусть пригласят специалиста из городской скорой...
Провожали Наталью Павловну Кузнецову в последний путь сплошь военные — пограничники, гражданских было десятка три человек, в числе их Валентина Ивановна Васильева, Екатерина Вяткина и еще пяток женщин, а остальные мужчины только по одежке были гражданские — бывшие начальники застав и коменданты. От кладбищенских ворот и до самой могилы под печально торжественные звуки военного оркестра гроб с телом Натальи Павловны Кузнецовой несли командир, начальник политотдела, комендант Горской комендатуры Козлов и гражданский — бывший начальник штаба отряда. Впереди них шли шесть офицеров и несли на вытянутых руках по атласной красной подушечке с боевыми наградами, которых была удостоена капитан медицинской службы Кузнецова.
На городском кладбище как-то сама собой еще с 1944 года образовалась площадка, которую называли пограничной, — служили воины вместе, теперь покоились вместе... Строй гранитных пирамидок, увенчанных красными звездочками, замыкала недавно установленная с фотографией молодого задумчивого майора — Виктора Петровича Поликарпова. Рядом с ней была вырыта свежая могила, возле которой в две строгие шеренги выстроился взвод солдат-пограничников, вооруженных карабинами.