— Выдать то, что заслужили, товарищ полковник, — спокойно ответил Зимин.
— Во всяком случае, благодарности не будет. Догадываешься, почему?
— Не догадываюсь, а твердо знаю. Мы с Бабкиным еще утром проработали след нарушителя.
— Уже? Вон как! — удивился полковник Дементьев. — Предусмотрительно действуешь, и без лишних напоминаний. Хвалю! Какой же вывод?
— Для нашей заставы — самый неприятный: наш наряд прохлопал Казаченку, спугнул его и вынудил изменить направление, углубиться в лес и податься к соседу. А так бы все события разыгрывались на нашем фланге.
— Точно, Андреич. И у нас такой же вывод. Выяснил, кто именно спугнул?
— Старшим наряда был ваш подшефный.
— Киселев? Ну и устрою же я ему головомойку, как только выберусь к вам!
— Вот этого я прошу не делать.
— Интересно получается! — искренне возмутился полковник Дементьев. — Всячески отбрыкивался от него, а тут заступается. Где логика?
— Это не телефонный разговор.
— Хорошо, мы подошлем майора Степанчикова, пусть на месте разберется.
Зимин поморщился — благо телефон не способен передать выражение лица, — но спорить с начальством не стал. Положил трубку, невесело усмехнулся:
— Вот помаленьку и заваривается каша. Майор Степанчиков к нам пожалует.
— Слышал я. Когда разговаривает по телефону наш командир, и через стенку можно услышать... Теперь, наверно, придется наказывать Киселева, и не откладывая.
— Поощрять его я не собирался, а с наказанием куда спешить? Скажи, Сергей Николаевич, что нам с тобой важнее — наказание ради наказания или помощь солдату, чтобы вышел на правильную дорожку? Ради последнего можно и к наказанию прибегнуть. Но только в крайнем случае. Пока же нам с тобой важно знать, как все-таки сегодня поведет себя Киселев на боевом расчете...
Боевой расчет всегда заканчивается вопросом к солдатам и сержантам: «Все ясно?» И сегодня Зимин закончил этим вопросом, услышав в ответ обычное: «Все ясно, товарищ майор!» Солдаты, стоявшие «вольно», разгоняли под ремнем складки на гимнастерках: сейчас последует «Смирно!», а потом «Разойдись!» Но тут во второй шеренге поднялась рука.
— Что у вас, ефрейтор Киселев?
— Разрешите сказать, товарищ майор?
— Выйдите из строя!
Кое-кто в строю поморщился: чего еще вздумал тянуть время этот зазнайка!..
Но Киселев сейчас никак не походил на зазнайку. Он шумно выдохнул, и вид у него был такой, будто собирается человек нырнуть в ледяную воду.
— Я прошу извинения за вчерашнее безобразие в столовой. Я это, ребята...
— Пора запомнить: здесь нет ребят, здесь солдаты! — строго перебил его Зимин.
— Ну, солдаты... — покладисто согласился Кисеев. — Честное слово, ребята, у меня не было злого умысла. Я не хотел оскорблять Борисова. Это получилось нечаянно. Я прошу извинить меня за безобразную выходку. Больше этого не повторится, ребята.
— Что думает комсомол?
Вопрос начальника заставы относился к Петру Жукову, секретарю комсомольской организации.
— Я бы извинил, — отозвался добрейший Петя Жуков. — По молодости всякое бывает.
— А вы что скажете? — Зимин посмотрел на Борисова. — Выйдите из строя.
Борисов вышел не спеша, хмуро и холодновато посмотрел на Киселева:
— Я подумаю, товарищ майор.
— И сколько же вы собираетесь думать? Человек признается перед всеми честно, открыто, смело. Ведь это что-то значит, решиться на такое — надо характер иметь, да еще и совесть в придачу.
Борисов обычно немногословный, а тут целую речь произнес:
— Как же не подумать, товарищ майор? Киселев — ленинградец. Он этим сразу похвастался перед нами, как только появился на заставе. Разве этим хвастаются? Я сколько раз от своего отца слышал: ленинградцы — культурный, приветливый народ. Батька знает, он воевал под Ленинградом. А Киселев? Какой он культурный и приветливый? Занозистый он и зазнайка, свысока на всех поглядывает... Не за эти коровьи сиськи я на него в обиде. У меня никак не укладывается в голове: как это можно хвастаться, что ты ленинградец, и тут же заноситься? Родиться в знаменитом городе — это ведь еще не его личная заслуга. Скажем, вот я родился в другом месте, к примеру в деревне. Так что же получается: я уже от рождения какой-то второсортный человек?.. У нас на заставе Киселев один ленинградец. И по этой причине он, может, лучше нас, деревенских, границу охраняет? Никто этого не скажет про Киселева... Нет, я извиняюсь, товарищ майор, но я еще подумаю насчет киселевского извинения. Полагаю повременить немножко с извинением, посмотреть, как он дальше поведет себя...