Страничка восьмая. Во дворе заставы растут тополя. Тополя как тополя. Но вот мне рассказали, что на заставу приезжал председатель знаменитого колхоза, бывший старшина-пограничник Головацкий. Подошел к одному, тополю, крепко, как старого друга, обнял его и сказал:
— Я сажал.
А было это в тридцатые годы. Значит, тополя — ровесники заставы.
Да, они не просто тополя…
Из рассказа майора Шубенко
Учились мы с Лихаревым в одном училище. Только в разные времена. Сейчас молодому офицеру рай, а не служба. Не успел приехать в отряд — к нему уже и начальник политотдела, и командир части. Чуть ли не с хлебом-солью. На заставу провожает штабной офицер. Рассказывает, показывает, как и куда ступить.
Приехал Лихарев вместе с капитаном Демидовым, секретарем парткомиссии отряда. Вы, наверное, напишите, что радовался я приезду молодого офицера. А как вы думаете, если бы прислали опытного политработника, а не паренька из училища, мне бы легче было или труднее?
Вижу: замполит такой же, как и я, невысокий, глаза зоркие. Посмотрит — всё поймет без слов. Это мне по душе. Познакомил его с участком. Левый фланг у нас — горы, скалы. Слабак какой-нибудь не выдержит. А мой замполит улыбается:
— Воздух здесь как на курорте.
Подожди, думаю, возглавишь поисковую группу ночью, узнаешь, какой здесь курорт. И точно, узнал. И не один раз. Но без нытья. Это тоже хорошо.
Устроили мы лейтенанта с его молодой женой — комнату отвели, мебелью, какая была, обставили. Ковер в военторге достали, радиоприемник. Посмотрел я — даже завидно стало. Ну, зависть, конечно, не злая. Но всё же. Вспомнилось, как сам начинал. И как меня встречали. А как? Очень просто. Приехали в горы. И там почти сотню километров — верхом. В горах очутились впервые. Посмотрю на вершину — голова кружится. Посмотрю вниз, в пропасть — темно, как ночью. Ну, думаю, пропал. Да и граница была для меня открытием: в те времена никаких стажировок не было.
Спрашиваю, где же застава. А вон там, говорят, на верхотуре. Вот так. Добрался, доложил начальнику, «Молодец, — говорит, — что прибыл. Комнаты нет, располагайся в казарме. Старшина покажет. И вникай оперативно: я на чемодане сижу. В отпуск, браток, пора».
И пошло. Со страшным скрипом. Пограничники были на заставе опытные. Стеснялся: теорию знал будь здоров, а практику…
В первый же день чуть не сорвался в пропасть. Солдат подпруги связал, конец вовремя кинул, а то бы моя должность стала вакантной. В другой раз увидел группу неизвестных, поднял заставу в ружье, докладываю коменданту участка: «Разрешите открыть огонь?» Тот проверил. «Ты что, спятил? Они же на своей территории!» Потом чуть шпионку не отпустил, поверил на слово. Всякое бывало.
Зимой приехала жена. Тоже добиралась верхом, в снег сколько раз падала, измучилась… Короче говоря, рассказывать очень долго. Да это я уже о себе завел. А начал с Лихарева.
Сейчас не жалею, что его ко мне прислали. Трудностей не боится, службу любит, а это основное. Голова на плечах есть. Сперва, как и я в свое время, стеснялся, организованности не хватало. Возьмется за дело, до конца не доведет — бросит. Всё один норовил делать. Приучаю. Ставлю в условия: меня здесь нет, решай сам любой вопрос. Вмешиваюсь в исключительных случаях. Посылаю его на границу чуть ли не каждую ночь. Школа что надо.
Парень он бодрый, энергичный. Кто условия заставы знает, тому не надо объяснять, трудно или легко наладить здесь, к примеру, художественную самодеятельность. А Лихарев наладил. Сам играет на баяне.
Политзанятия проводит с огоньком. Ну, хватит, а то перехвалю. Да и что это всё я рассказываю, вы сами посмотрите на него, со стороны виднее.
Взгляд со стороны
На противоположном берегу горной речушки мирно дремлет старый хребет. Кажется, он безучастен ко всему: и к людям, и к ветрам, и к солнцу. Но проложены через него невидимые тропки, по которым крадутся к границе незваные гости. И потому застава неусыпно и зорко смотрит на него с бугра. Внизу, в котловине, пограничное село. Проносясь над селом, ветры обрушиваются на заставу.