– Я… мерзкий трус… когда дело касается боли, – прохрипел Келс, и крупные капли пота выступили на его бледном лице. – Я… я не могу больше!..
Однако, несмотря на невыносимые страдания, он все-таки продолжал сидеть без поддержки и даже попробовал нагнуться. Но после этого, застонав, без памяти упал на руки Жанны. Она снова уложила его, и прошло довольно много времени, прежде чем привела его в чувство. Теперь Жанна была окончательно уверена, что он выживет, и радостно сообщила ему об этом. Он странно усмехнулся. А когда она принесла ему питье, то с благодарностью его выпил.
– Я выживу! – сказал он слабым голосом. – Я снова поправлюсь, ибо мой хребет цел. А вы принесите сюда побольше воды и еды и отправляйтесь.
– Отправляться? – повторила она.
– Да, но не вдоль ложбины – там вам худо придется… Идите в обратном направлении. У вас есть шанс выбраться из гор… Идите!
– И оставить вас одного? Бросить такого слабого, ведь вы даже не в состоянии поднять чашку? Нет!
– Будет лучше, если вы послушаетесь.
– Почему?
– Потому что через несколько дней я буду значительно лучше чувствовать себя, и тогда снова вернется мое прежнее «я»… Мне кажется… я боюсь, что люблю вас… Это может превратиться для вас в сплошной ад. Уходите же сейчас, пока не поздно… Если вы останетесь и я поправлюсь, я никогда больше не отпущу вас от себя.
– Келс, я показалась бы себе трусом, если бы оставила вас здесь одного, – серьезно ответила Жанна. – Вы умрете без помощи.
– Тем лучше для вас. Но я не умру. Я тертый калач. Уходите, говорю вам!
Жанна покачала головой.
– Не спорьте, это ни к чему не приведет. Вы опять взволновались. Прошу вас, попробуйте успокоиться.
– Жанна Рэндль, если вы останетесь… Я свяжу вас, голую замурую, прокляну, изобью!.. Убью! О, я на все способен… Идите, слышите?
– Вы с ума сошли. Раз и навсегда – нет! – твердо ответила Жанна.
– Ты… Ты!.. – его голос оборвался и перешел в жуткий, непонятный шепот.
Весь следующий день Келс почти ничего не говорил. Выздоровление его подвигалось вперед очень медленно, все еще не давая твердой надежды на благополучный исход. Без Жанны он, конечно, не протянул бы долго. Когда Жанна подходила к нему, все его лицо и глаза освещались печальной и красивой улыбкой. По-видимому, ее присутствие задевало и утешало его одновременно. Каждый день он спал по двадцати часов кряду.
Только теперь Жанна поняла, что значит настоящее одиночество. Бывали дни, когда она совершенно не слыхала звука собственного голоса. Привычка к безмолвию – один из главнейших признаков одиночества, – овладела ею. День ото дня она все меньше размышляла и все больше чувствовала свою отрешенность от внешнего мира. Часами предавалась она полному бездействию. Но иногда, глядя на горные вершины, походившие на тюремные башни, на тенистые деревья и монотонные, неизменные черты места своего заточения, она чувствовала кипучую и страстную ненависть. Она ненавидела окружающее за то, что утратила любовь к нему, что оно стало частью ее самой. Жанна охотно сидела на солнце, грелась и любовалась его золотыми лучами. Иногда она даже забывала о своем пациенте. И постепенно, проживая в таком бездействии часы за часами, она все чаще стала вспоминать Джима Клэва. Это воспоминание было для нее спасительным. Во время бесконечных, торжественно-молчаливых дней и особенно ночью, когда одиночество достигает своего высшего напряжения. Жанна уносилась в мечтах к Джиму. Она вспоминала о его поцелуях без прежнего гнева и стыда. В сладостные минуты таких размышлений она все больше углублялась в свою любовь к Джиму.
Вначале Жанна старалась запоминать дни, но когда прошло более трех недель, она утратила счет времени. Запасы пищи катастрофически таяли, и перед Жанной возникла еще одна серьезная проблема.
Как-то утром, занятая размышлениями о пище, Жанна вдруг увидела вдали группу всадников, приближавшихся к хижине.
– Келс! Какие-то люди едут сюда, – торопливо сказала она.
– Отлично! – воскликнул он слабым голосом, и улыбка осветила его исстрадавшееся лицо. – Они довольно долго искали дорогу. Сколько их?
Жанна принялась считать. Пять всадников и несколько лошадей с поклажей.
– Да. Это Гульден.
– Гульден! – испуганно вскрикнула Жанна.
Этот возглас и звук ее голоса заставили Келса внимательнее посмотреть на нее.
– Вы уже слыхали о нем? Он – самая отъявленная сволочь в этой пограничной полосе… Таких, как он, я еще никогда не видел. Ни одну секунду вы не будете в безопасности. Я же так беспомощен сейчас… Что ему сказать, как объяснить?.. Жанна, если я все-таки сковырнусь, вы должны сразу бежать отсюда или застрелиться.