Внезапно Келс неслышно приблизился к ней и низко нагнулся. Его лицо выглядело темным расплывчатым пятном, поза напоминала волка, приготовившегося к прыжку. Все ниже и ниже склонялся он к ней. Жанна не спускала глаз с тяжелого револьвера, болтавшегося у него на боку. При свете костра холодный голубоватый отблеск играл на его рукоятке. Наконец Келс настолько приблизился к ней, что она могла видеть его лицо. Смотревшие на нее глаза были двумя пятнами, в которых отражалось дрожащее пламя. Жанна твердо устремила на него взгляд, открыто, безбоязненно, без малейшей дрожи. Его дыхание вырывалось порывисто и с шумом. Казалось, он целую вечность смотрел на нее. Затем выпрямился и снова принялся ходить взад и вперед.
Время для нее распалось на мгновения и часы, из которых каждое обозначалось грозным приближением Келса. Он то и дело приближался к ней. Ее широко раскрытые глаза всегда встречались с ним; хмурый взгляд его скользил вдоль ее стройной, гибкой фигуры, затем он снова отходил в сторону, в темноту ночи. Иногда она не слышала его шагов и тоща в страхе чувствовала, как болезненно напрягаются ее нервы. Она прислушивалась к его приближению, бесшумному, как движение пантеры. Иногда он ярко разжигал костер, но порой давал ему почти совсем угаснуть. Этот мрак всего более страшил ее. Ночь выглядела предательски, точно заключившая союз с врагом. Темнота тянулась бесконечно. Жанна молила о рассвете, но и грядущий день не сулил ей ничего утешающего. Приходили минуты, когда она дрожала, как в ознобе, и сердце ее так стучало, что любой догадался бы о ее отчаянии. Но едва Келс приближался или, подкравшись, начинал издали наблюдать за ней, словно кошка за мышью, как к Жанне снова возвращалось ее самообладание, и, насторожившись, она все свое внимание направляла на раскачивающийся револьвер.
Среди ночи Келс куда-то ушел. Надолго ли? Она терялась в догадках. Его отсутствие пугало ее еще больше, чем близость.
Наконец ночной мрак начал сменяться хмурой серостью утра. Рассвет приближался. Ужасная, бесконечная ночь прошла. Ни на одну секунду Жанна не сомкнула глаз.
Когда совсем рассвело, она поднялась. После долгого неподвижного лежания на земле мышцы затекли и ныли. Она принялась ходить, чтобы хоть как-то размять ноги. Как раз в это же время и Келс вылез из-под бальзаминового дерева, где пролежал всю остальную часть ночи. Его лицо выглядело хмурым, осунувшимся и мятым. Жанна видела, как он спустился к ручью и, окунув руки в воду, принялся яростно плескаться. Затем подошел к костру. Какой-то хмурой жестокостью и унынием веяло от всей его фигуры.
Ледяная вода благотворно подействовала на пылавшее лицо Жанны. Заметив, что Келс не обращает на нее никакого внимания, она медленно поплелась к ручейку под скалой, приблизительно в ста шагах от лагеря. Она решила бежать при первой же возможности. Пусть ей придется блуждать по горам, пока голод не закончит ее страданий. День, может быть, пройдет сносно, но вторая подобная ночь доведет ее до сумасшествия. Так размышляя и строя планы, она присела на обломок скалы. Вдруг громкий окрик Келса вспугнул ее:
— Вы хотите кушать?
— Я не голодна.
— Так или иначе, а вы должны что-нибудь съесть, хотя бы вы даже подавились при этом, — приказал он.
Жанна послушно села. Она избегала смотреть на него и также больше не чувствовала и на себе его взгляда. Вчера они были далеки друг от друга, но сегодня из разделяла неизмеримая пропасть. Жанна через силу поела и остатки отодвинула в сторону. Встав, она снова принялась бродить по лагерю, ничего не видя вокруг. Она то прислонялась к дереву, то отдыхала, сидя на камне, но тут же снова чувствовала потребность в ходьбе. Время двигалось страшно медленно; она не знала, сколько часов так прошло. Внезапная слабость напала на нее; мужество ее вдруг растаяло; нервы вот-вот грозили сломить ее самообладание.
Но ясный и звучный окрик Келса мгновенно изгнал всякую расслабленность. Ее душа тотчас же наполнилась прежним холодным напряжением. Он шел к ней навстречу большими шагами. Его лицо выглядело приветливым. Дружелюбная маска прикрывала какую-то затаенную мысль. Жанна, застыв, смотрела в его странные серые глаза, в которых нескрываемо светилась жестокость и прыгали огоньки необузданной страсти.
Схватив ее за руку, он резко дернул ее к себе:
— Ты сама выкупишь себя!
Он обращался с ней так, будто ожидал сопротивления, но Жанна не защищалась. Она только опустила голову, чтобы скрыть свои глаза. Обвив ее плечи рукой, он почти потащил ее к хижине. С болезненной отчетливостью видела Жанна под своими ногами сначала еловые и бальзаминовые ветки, затем бледно-розовые маргаритки и, наконец, засохшие прутья. Она была в хижине.
— О, девушка!.. Я изголодался по тебе! — хрипло прошептал Келс. Круто повернув ее к себе, он обнял ее, как дикарь.
Если Жанна и защищалась, то слабо; точно змея, вертелась и извивалась она, стараясь просунуть свою руку под плечо, пока он держал ее за шею. И наконец сдалась. Прижав ее к себе, он грубой и жадной рукой вскинул ее лицо кверху и, точно безумный, стал осыпать его жаркими, жадными, дрожащими поцелуями. Жанна была ослеплена, оглушена… Однако ее движение было настолько же мгновенно, точно и ловко, насколько его страсть оказалась порывистой и необузданной. Первое, на что натолкнулась ее шарящая рука, был его пояс. Молниеносно она нащупала шнур с револьвером. Коснувшись холодной стали, ее пальцы судорожно уцепились за оружие и скользнули дальше. Она с усилием взвела курок. После этого с энергией, почти равной его напору, она оттолкнулась назад и вытащила револьвер из кобуры. Подняв револьвер, она продолжала лежать с закрытыми глазами, неподвижная, точно добровольно отдавшаяся поцелуям Келса. То были поцелуи человека, почти всегда лишенного сладости и опьяняющей прелести женских уст. Но теперь их примитивные чувства столкнулись: его звериная жажда обладания в ее первобытное чувство самосохранения. Приложив револьвер к его спине, Жанна спустила курок. Громовой, глухой и пустой звук. Запах пороха сильно ударил ей в нос. Крепкая хватка Келса судорожно напряглась, затем медленно ослабла. Жанна сильно отшатнулась в сторону и, все еще не раскрывая глаз, сбросила с себя его руки. Резкий крик вырвался из его горла. Вся вздрогнув, Жанна открыла глаза. Келс шатался, словно раненый волк, попавший в стальной капкан. Отняв окровавленные руки от спины, он беспомощно махал ими, брызгая кровью на стену и на разбросанные на полу ветки. Наконец он догадался, что произошло, и протянул к Жанне свои страшные руки.