Под огромной пихтой, вершиной доходящей до края стены, Джоун увидела небольшую бревенчатую хижину без двери. Некоторые бревна желтели срезами, значит, построили ее совсем недавно. Хижина не походила на лачугу охотников и старателей, которые Джоун встречала, разъезжая по горам с дядей.
Все это она отметила, бросив лишь один быстрый взгляд. Келлз спешился и подошел к ней. Она открыто, хотя и не очень прямо, посмотрела на него.
— Я устала. Нет сил даже с лошади слезть, — сказала она.
— Пятьдесят миль вверх-вниз по горам! И ни разу не заныть! — воскликнул он с восхищением. — Вы просто молодец!
— Где мы?
— Это «Затерянный Каньон». О нем знает всего несколько человек. Из моих людей. Здесь я и буду вас держать.
— Сколько времени? — спросила она и заметила, как он пристально взглянул на нее.
— Ну… пока… — ответил он с расстановкой, — пока не получу выкуп.
— А сколько вы думаете запросить?
— Сейчас вы стоите сто тысяч золотом… Потом я, возможно, цену сбавлю.
Джоун без труда поняла скрытый, едва замаскированный смысл его слов; он стоял и откровенно ее рассматривал.
— Бедный дядя! Столько ему никогда не набрать!
— Ничего, наберет, — резко ответил Келлз.
Он помог Джоун сойти с лошади. Затекшие руки и ноги ее почти не слушались, и она позволила Келлзу снять ее с седла. Келлз сделал это очень осторожно, как полагается джентльмену, и первая тяжкая минута мучительного испытания благополучно миновала. Джоун поняла, что интуиция ее не обманула, что она на верном пути. Похоже, что, хотя Келлз был, да, конечно, и оставался негодяем из негодяев, присутствие девушки, какие бы оно не будило в нем инстинкты, не могло не вернуть его в то прошлое, когда, живя иной жизнью, он был и совершенно иным человеком. И то, как он сейчас обошелся с Джоун, произошло также непроизвольно, как и грубый жест Билла. Эта мелочь, это хрупкое звено, все еще связывавшее Келлза с прошлым, с тем временем, когда он принадлежал к другому обществу, воодушевило Джоун, показало, как вести ей свою трудную игру.
— А вы очень галантный разбойник, — заметила она.
Келлз не то не расслышал ее слов, не то пропустил мимо ушей; стоя перед ней, он оглядывал ее с ног до головы. Потом придвинулся ближе, будто хотел помериться с ней ростом.
— Вы, оказывается, очень высокая. Вы мне выше плеча.
— Да, я очень долговязая.
— Почему «долговязая»? Вы прекрасно сложены — высокая, гибкая, сильная. Вы похожи на одну индианку, которую я когда-то знал… Вы знаете, что вы очень красивы?
— Более или менее. Мои друзья не решаются говорить мне такие комплименты. А от вас, похоже, мне их придется выслушивать. Вот уж не ожидала ничего подобного от Джека Келлза из пограничного легиона!
— Из «пограничного легиона»? Откуда вы взяли это название?
— Ниоткуда. Сама сейчас придумала.
— Очень удачно придумали. Я запомню. А как вас зовут? Робертс вас называл…
Услышав это имя, Джоун похолодела, внутри у нее все сжалось, но она этого никак не обнаружила и, глазом не моргнув, ответила:
— Меня зовут Джоун.
— Джоун!
Его тяжелые властные руки легли ей на плечи. Келлз повернул ее лицом к себе.
Она снова поймала его пристальный взгляд, странный, похожий на холодный отблеск солнца на льду. Нельзя отводить глаза, сказала она себе. Начиналось самое ответственное испытание. Она готовилась к нему все долгие часы пути, собирая в кулак волю, изгоняя из души все, что там было мягкого, чувствительного; теперь, мысленно помолившись, она быстро заглянула ему в глаза — два окна в серую бездну ада. Она смотрела в пустую пропасть, в его черную, ничем не прикрытую душу, и глаза ее выражали только робкий испуг ничего не подозревающей невинной девушки.
— Джоун! Вы знаете, зачем я вас сюда привез? — спросил он хрипло.
— Да, конечно. Вы же сами сказали, — спокойно ответила она. — Хотите взять за меня выкуп. Золото. Только боюсь, вам придется отвезти меня домой без всякого выкупа.
— Разве вы не понимаете, что я хочу с вами сделать? — так же хрипло продолжал Келлз.
— Сделать со мной? — повторила она, не дрогнув ни одним мускулом. — Вы… Вы ничего об этом не говорили… я не думала… Вы ведь не сделаете мне ничего плохого? Я же не виновата, что у дяди не хватит золота на выкуп!
Келлз сильно тряхнул ее. Лицо у него помрачнело.
— Вы отлично понимаете, что я имею в виду.
— Не понимаю.
Сделав вид, что хочет показать характер, Джоун попыталась вырваться, но он еще крепче сжал ее.
— Сколько вам лет?
Джоун часто принимали за совсем юную девицу, даже за вытянувшуюся девочку. Подлинный ее возраст выдавала только развитая фигура.
— Семнадцать, — ответила она. Это было неправдой. Но губы ее, всегда ненавидевшие ложь, даже не дрогнули.
— Семнадцать? — удивился Келлз. — Правда?
Она презрительно вздернула подбородок и ничего не ответила.
— А я считал, что вы женщина. Что вам лет двадцать пять, — во всяком случае не меньше двадцати двух. Семнадцать лет и такие формы! А вы всего девочка, ребенок. Вы еще ничего не знаете!
И он разжал руки, почти оттолкнул ее, словно рассердившись то ли на нее, то ли на себя, и пошел к лошадям. Джоун направилась к хижине. Напряженная стычка отняла у нее почти все силы, однако, укрывшись от его глаз, поняв, что добилась своего, она быстро восстановила равновесие. Конечно, впереди ее ждут куда более тяжкие испытания, но вряд ли когда-нибудь она будет так близка к тому, чтобы не справиться со своим ужасом, не выдать себя с головой.
Место заточения странным образом ее завораживало. Тут — и она вздрогнула при этой мысли, — в этом тихом уединенном ущелье с ней что-то случится. Под пихтой она увидела сложенную из плоских камней грубую скамью. Возле нее бежал быстрый, в ярд шириной, горный ручей с прозрачной чистой водой. На стволе пихты что-то белело. Подойдя ближе, Джоун увидела карту — червового туза, пришпиленного к коре гроздью пулевых отверстий; пули легли точно по контуру красного сердца, а одна пробила его насквозь. Под ним карандашом были выведены какие-то каракули. Вглядевшись, Джоун прочла: «Гулден». Подумать только, всего два дня назад, когда Джим Клив пугал ее этими именами — Келлза и Гулдена, — ей и в голову не могло прийти, что они и в самом деле реальные люди, с которыми ей предстоит встретиться и столько всего пережить. А теперь она во власти одного из них! Надо будет спросить Келлза, кто такой Гулден.
Бревенчатая хижина по сути была просто сараем, без окон, без очага; пол устилали пихтовые ветки, давным-давно высохшие и осыпавшиеся. От хижины вниз, в глубь каньона шла еле различимая тропка. Насколько Джоун могла судить, по ней уже многие месяцы не ступало копыто лошади. Значит, Келлз завел ее в такую глушь, в такое тайное убежище, куда по слухам, ходившим среди золотоискателей, не мог пробраться никто, кроме самого пограничного хищника. Джоун сразу поняла, что пройти петляющими скалистыми тропами, которыми вел ее сюда Келлз, мог бы только индеец. Близким ни за что ее тут не отыскать.