Бандиты стреляли по смельчаку. Пули во многих местах продырявили гимнастерку и буденовку, но ни одна, к счастью, не коснулась тела храброго отделкома. Он благополучно втащил тюк через окно в помещение.
Сбросив нелегкий груз и словно обрадовавшись, что патроны попали по назначению, самолет на прощание покачал крыльями и скоро растаял в весеннем мартовском небе.
Теперь патронов было достаточно. Однако набивку самоделок Слесарев решил не прекращать. Неизвестно еще, сколько придется отбиваться. День-два, а то и больше.
Неразрешенной оставалась проблема с водой. Траншею копали. Но работа продвигалась медленно. Нужно было принимать какие-то срочные меры. А пока из-под стен вытаскивали нерастаявший грязный лед и растопляли его в банках на кузнечном горне.
Ночью произошел случай, взволновавший всех участников обороны. Наблюдатели заметили, что со стороны речки к кооперативу пробираются какие-то люди. Их было немного, и Слесарев приказал подпустить их к самым стенам. Бойцы были готовы к любой провокации, но к кооперативу пришли дети — два мальчика и девочка. Они принесли хлеб, сало, вареную картошку.
— Кто вас послал? — спросил Слесарев. Но дети не понимали по-русски.
Нашлись переводчики. И отделком узнал, что жители села решили таким образом помочь осажденным, среди которых были родственники и друзья.
— Вас же убить могли! — только и мог сказать растроганный командир.
Если дети пробрались, то почему бы не попробовать достичь реки взрослым?
Слесарев поделился своим планом с Ковалевым, Нестеровым, Прохоровым, отделенными. Те одобрили замысел командира.
— Придется вызывать добровольцев! — решил Слесарев, а сам отправился на крышу сарая, чтобы хорошенько наблюдать за местом предстоящей операции. Каких-нибудь двести-двести пятьдесят метров. За минуту можно добежать. Но бежать рискованно. Можно даже в темноте себя обнаружить. Значит, нужно пробираться осторожно, скрытно.
Добровольцев вызвалось немало. Готов был выполнить приказ любой из пограничников. Изъявили желание идти на опасное дело пятеро допризывников, несколько подводчиков и председатель сельсовета.
Слесарев отобрал пять человек во главе с Ковалевым. В группу вошли пограничники Поскребышев, Зубров и Ивченко, допризывник Воронин. Они еще днем осмотрели с крыши подступы к реке, подобрали поудобнее ведра, чтобы нести их можно было если не ползком, то сильно пригнувшись.
Луна поднималась где-то за полночь. Нужно было до ее появления добыть воду и вернуться в кооператив.
Перед вечером бандиты еще раз безуспешно атаковали. И потом установилась тишина, изредка разрываемая выстрелами с той и другой стороны.
— Пора! — сказал Слесарев, когда стемнело.
Он вместе с добровольцами пошел к высокой глинобитной стене, под которой шел подкоп. Можно было с трудом протиснуться одному человеку. Первым выполз Ковалев. В случае обнаружения он должен был выстрелом оповестить осажденный гарнизон об опасности.
Добровольцы двигались по траншее осторожно, молча. Изредка вспыхивала перестрелка у ворот, попискивали над головами нечастые пули. Когда кончилась траншея, пошли пригнувшись. Вот и река. Стараясь не шуметь, набирали полные ведра…
Первая вылазка закончилась удачно. Слесарев разрешил второй рейс. Тут-то бандиты заметили смельчаков и открыли сильный огонь по берегу. Первым же залпом был убит Дмитрий Воронин, тащивший самое тяжелое ведро.
— Отходить! Скорее в траншею! — приказал пограничник Поскребышев. — Я прикрою отход. — И он лег за прибрежные камни с винтовкой в руках.
Ковалев, Зубров и Ивченко с Ворониным на руках пригнувшись побежали к спасательным стенам. Воду, добытую с таким трудом, они не бросили.
Поскребышев тоже решил отходить, пока его не окружили бандиты, еще не понявшие, в чем дело. Они беспорядочно стреляли по берегу, где уже никого не было. Поскребышев пополз к траншее. В это время бандитская пуля ранила его. Однако он благополучно пробрался во двор кооператива.
На рассвете 31 марта был оглашен приказ № 3 по гарнизону Кзыл-Агачского красного отряда. Вот некоторые пункты из него, представляющие особый интерес.