Сапегину очень хотелось бы остаться на заставе на сверхсрочную службу. Но как начать об этом речь с майором, чем объяснить свою просьбу? И будет ли майор ходатайствовать о нем перед командиром отряда?
Настроение старшины не укрылось от начальства. В день объявления о предстоящей демобилизации, перед вечером пригласил его к себе в кабинет начальник заставы.
— Что, брат, мрачный ходишь? — спросил он.
— Да нет, ничего я, — пожал плечами Алексей. — Как обычно.
— В том-то и дело, что не как обычно, — возразил начальник заставы. — Садись, поговорим.
Алексей не торопясь вытащил из-за стола глубоко задвинутый стул, присел на самом краешке. Он уважал начальника заставы, доверял ему всецело. И коснись разговор чего другого — выложил бы сразу все. Но не так просто говорить серьезному строгому человеку о любви. Да еще просить, чтобы оставили на заставе.
Алексей молчал, начальник выжидающе на него смотрел.
Часы-будильник, стоявшие на столе, монотонно отсчитывали секунды. Удары маятника в тихой комнате были слышны ясно, даже чересчур.
Начальник достал сигарету, чиркнул спичкой. Затянувшись ароматным дымом, наклонился вперед, широко расставив локти на зеленой глади стола.
— А мы ведь так, пожалуй, ни до чего не досидимся, — проговорил он вдруг. — Если оба будем молчать — только время потратим. Пусть уж кто-то начинает.
Сапегин и сам понимал, что молчать дольше нельзя. Надо на что-то решаться: или рассказать все, или отказаться от разговора и, спросив разрешения, уйти. Но он не мог сделать ни того, ни другого. Встать — значит прощай застава; говорить — все нужные слова будто улетучились из головы.
— Тогда я попробую, — сказал, наконец, начальник заставы. — Только так, если правду скажу — не отказывайся. — Майор пытливо посмотрел на старшину, снова затянулся дымом. — Решаешь ты и никак не решишь.
куда податься после демобилизации, куда повезти молодую жену.
Сапегин вспыхнул.
— Какую жену, товарищ майор? Нет у меня жены. Разве вы не знаете?
— Ну, ничего. Сегодня нет — завтра будет. Главное-то в том, что любишь ты Раису Петровну крепко. Слыхал я, и она отвечает тем же. Как же тут не задуматься?
Сапегин покраснел еще больше. Как это, оказывается, трудно говорить о своей любви.
А майор будто угадал его мысли. Он подошел к старшине, положил на плечо руку.
— Не красней. Стесняться нечего, — проникновенно сказал он. — Любовь — хорошее чувство. Беден человек, если не может любить. Без любви и ненавидеть нельзя. Пограничники это особенно понимают. За что мы ненавидим врагов? За то, что они посягают на самое нам дорогое, самое любимое. Так-то. Может быть, я примитивно объясняю, но правильно.
Майор прошелся по комнате.
— Теперь я буду краток. Мы знаем, что у вас сгорел дом. Отец с матерью живут у брата. Может быть, тебе, старшина, лучше остаться на сверхсрочную службу! А, какое твое мнение?
Сапегин радостно встрепенулся. Конечно! Какое тут мнение, если это самое заветное желание!
— Большое спасибо, товарищ майор. Но… если можно… я подумаю.
— Не тороплю, не тороплю, понимаю, — согласился майор. — Посоветоваться надо… Ответишь завтра, послезавтра…
* * *
Назначенного часа свидания Алексей еле дождался. В ожидании любимой под заветной яблонькой он вытоптал по свежеусыпанному снеговому насту большую площадку, колючий морозец сильнее пощипывал кончики пальцев, нос, — а ее все не было.
«Что такое, почему опаздывает? Не похоже на Раису». Она хорошо знала скупое время солдатских увольнительных и умела ценить и считать каждую минуту.
Но вот и она. В теплом пальто и пуховой белой шапочке, маленькая, изящная — настоящая снегурочка, бежит, бежит вперед. Сапегин раставляет руки и, поймав девушку, притягивает ее к себе. Она зарывается лицом в цигейковый воротник его кожаного полушубка. Алексей чувствует маленькое холодное пятно.
— Замерз? — прошептал он, склоняясь к ее уху.
— Кто? — не отрывая головы, вопросом на вопрос ответила Раиса.
— Носишко!
— Ах, носишко! Замерз, — согласилась Раиса. — Он у меня всегда мерзнет. Но тут у тебя жарко. Согреется.
— Не может не согреться. Мы его сейчас возьмем в работу. — Приподняв голову Раисы, Алексей наклонился к девушке и поцеловал ее.
— Теперь как?
— Уже горячий! — рассмеялась девушка. — А твой как? Тоже, наверное, замерз. Ты долго ожидал?
Алексей посерьезнел. Да, ожидал немало. Но дело не в этом. Пограничнику к холоду не привыкать. Прежде Алексею все представлялось простым и ясным. Но сейчас выглядело по иному.