В этот день утро было морозным и ветренным. Поэтому над застывшей коркой снега беспрерывно стелился тонкий светлый дымок. На перекатах он сгущался и тогда отчетливо виднелись молочно-белые завихрения мельчайших снежных крупиц. Создавалось впечатление, будто ветер теребит по косогору седые кормы гигантского чудовища.
В тех местах, где пролегали кабаньи следы, занос был слабым. Между тем отпечатки оказались закрытыми почти полностью. Лишь легкие неровные впадинки напоминали о них.
Сапегин заметил это. Вчера перед вечером следов на границе не было. Если они появились утром, поземка еще не смогла их замести. Значит, кто-то прошел через границу ночью.
Но кто? Именно это и требовалось установить.
Нагнувшись над одной из лунок, старшина осторожно, словно археолог, проводящий раскопки памятников старины, расчистил ее. Он орудовал ножом, руками, даже несколько раз принимался выдувать снег из глубокого отпечатка раздвоенного копыта.
Осмотрев и промерив одну лунку, он перешел к другой, третьей, терпеливо и спокойно выполняя тонкую, искусную работу так, чтобы нигде не разрушить след.
Однако результат оказался одинаковым. Различия в отпечатках Сапегин не обнаружил. Видимо, ночной наряд был прав. По степному раздолью погулял кабан.
И все же Алексей не успокоился. Зная кабаньи повадки, он никак не мог понять, почему зверь вышел из своего логова ночью. Обычно зимой кабаны кормятся днем, а в ночные часы отдыхают. Летом, наоборот, днем пережидают солнцепек, поднимаясь только с наступлением прохлады.
Странным казалось также, что зверь выбрался из своего постоянного логова на степной простор. Даже затравленный кабан предпочитает держаться леса, где он чувствует себя полным хозяином. Правда, летом нередко кабаны совершают набеги на поля в надежде полакомиться кукурузой. Зимой же, когда поля голы и пустынны, делать им здесь нечего. Впрочем, возможно, недостаток пищи в лесу выгнал зверя в поле.
Рассуждая таким образом, опровергая свои же доводы, Сапегин убедился в необходимости поисков более веских доказательств. Для этого требовалось продолжить обследование, пройти по всему пути, проложенному кабаном.
Шаг за шагом двигались Сапегин и Дюкало по заснеженной целине, ни на одну минуту не упуская из поля зрения, кабанью тропу. В одних местах она была видна ясно, слегка темнея на белом, искрящемся поле, в других становилась еле заметной.
Но вот следы ушли в небольшую котловину и исчезли. Здесь ночная метелица погуляла с особой силой. Пограничники проваливались в рассыпчатый, как сахарная пудра, снег чуть ли не до колен.
Сапегин задумался. Что делать? Разгребать снег, разыскивая под ним следы? Но на эту работу могло бы уйти несколько суток. Возвратиться на заставу — нельзя. Неопровержимые доказательства не найдены.
Выбравшись на противоположный склон, пограничники обогнули котловину, внимательно осматривая ничем не нарушенный снежный покров. Скоро они перетекли свои собственные следы. Знакомых лунок не было.
Негодуя на кабана, пограничники уже проделывали вокруг котловины, спускаясь по ее склону, пятый круг, как вдруг зачастили характерные впадинки.
Они! Наконец-то.
Расчистив лунку и уверившись, что не ошибся, Алексей облегченно вздохнул. Испытываемая им радость была не меньше радости заблудившегося в лесу путника, вышедшего на столбовую дорогу.
От котловинки, через заросшую кустарником опушку, тропа вела в лес. Войдя в заросли, Сапегин посматривал на ветки. В густой чаще трудно продраться, не оставив дополнительных следов, кроме отпечатков ног. Если идет человек, колючие, голые ветки могут вырвать из его одежды клок материи. Пусть даже нитку. Если пробирается зверь, то ветки не пощадят и его.
И Алексей не ошибся. Через несколько минут он заметил на сучке черное с буроватым отливом пятно. Это была жесткая щетина. Находка могла принадлежать только кабану.
Кабан продвигался неосторожно, следов соприкосновения его туши с кустарником было много. И около каждого Алексей останавливался, чтобы внимательно их разглядеть.
В одном месте кабан делал остановку. Об этом свидетельствовала кора, содранная со ствола, о который он терся.
Сапегин не сомневался: «нарушителем» был голодный кабан.
Однако на этом «кабанья история» не закончилась. Не успели Сапегин и Дюкало как следует отдохнуть, а очередной наряд доложил по телефону, что кабаньи следы обнаружены на другом участке границы, в нескольких километрах от первого. Командование снова послало старшину и младшего сержанта. И на этот раз, судя по размерам отпечатков, старшина убедился в том, что по границе гулял кабан.