У речки проглядывались совсем узенькие песчаные берега, и улучив одно местечко пошире, трио пристроилось отдохнуть после долгой ходьбы. Йус развалился лёжа, откинувшись на локти; девушки сели по сторонам напротив, вытянув к нему камуфлированные ножки. Незаметно, они провалялись так за болтовнёй ни о чем больше часа – с собой имелась бутылка воды и шоколадки, так что спешить было некуда. Прошло ещё несколько часов.
Ближе к закату они неспешно возвращались к дому, уставшие, голодные и вспотевшие. Юзернейма озадачил вопрос, как бы помыться, на что хозяйка ответила, что это какбы геморно, но возможно; и очень жеманно преломив свой голосок добавила, что и сама не прочь, с чем поспешила согласится и Света. Требовалось лишь набрать из колодца достаточно воды и подогреть не иначе как на углях, прямо в кострище на участке. Согласно легенде, ёмкостью для воды служил спрятанный в доме пятидесяти литровый котёл, который некогда умудрился спиздить с работы её отец повар, чем лично очень гордился. Далее предлагалось полученный кипяток размешивать колодезной водой, и черпаком себя обдавать – что было прекрасно известным ритуалом почти всем жителям пост-советского пространства, практикуемым и поныне каждое лето.
Зайдя на участок, Кристи вручила парню свой фонарик, сказав, что оставшиеся дрова лежат в сарае, там же он найдет и топор, а сама отправилась за кастрюлей. Света пошла с ним и разглядывала автомобиль. Дровишек оказалось вообще не много, но более чем достаточно для их нужд, и наугад было взято четыре полена. Только два последних ему удалось расколоть более-менее как следует – первые были расхреначены совсем садистски, что от человека, никогда этим не занимавшимся по причине отсутствия жилья на природе, было ожидаемо. Фемины наблюдали за этим, смеясь, ибо сам Йус их и раззадоривал своими саркастичными комментариями, между делом не позволив им набрать воды, так как всё хотел сделать сам. Хозяйка заблаговременно принесла бутылочку с остатками керосина, и аккуратнейшим образом, чтоб не разлить впустую, деревяшки были смочены и уложены на старые газеты. Кострище представляло из себя неровный квадрат из красного кирпича, уже прилично поглощённого землёю, находившийся почти в центре участка. Пока девочки играли со спичками и зажигалками, Юзернейм с короткой передышкой оформил десяток ведёр воды – первые шесть отправились кипятиться, а оставшиеся для последующего разбавления были слиты в тазик. Котёл имел даже крышку, что значительно сокращало время ожидания, также, кстати, промаркированную красными буквами "Г.Ц.", как и чистые бочины его шлифованного металла, что вызывало улыбку – Юм объявил, что горячий цех теперь переехал под открытое небо. Света сказала, что не врубается, зачем было красть гигантскую кастрюлю, как не для этого? Кристи патетически проскрипела словом «клептомания» и добавила, что супчики родитель варил здесь и в обычной трёхлитровке. Йусернэйм спросил, а как же отдыхающие тут вообще осуществляли водные процедуры, и узнал, что некогда в левом от них углу стояла банька, павшая лет семь уже назад жертвою пожара. Случившегося, между прочим, когда батька бухал здесь в одиночестве.
— Хорошо, блядь, бухал, — похвалила дочь, — одним окурком, сука, умудрился всю баню спалить! Ну, если ему верить насчет окурка, конечно...
Юзернейм разразился хохотом, девочки не устояли тоже. Деревяшки лениво, но уверенно занимались тлением; закатные цвета только начали окрашивать небо; и банда, уже утомившаяся стоять на ногах, отправилась ждать в дом – да и за процессом можно было приглядывать из окна.
Девушки уселись покурить, а Юзернейм выжрал любимую сердцеобразную булку с сахаром, унавоженную сыром, колбасой и кетчупом, запивая крепкой бодягой эрзац-отвёртки. Оставив уточку, фемины тоже налили себе по чуть-чуть, а он хотел было покурить, как вдруг остановился:
— Нет уж, давайте мы будем в состоянии этот кипяток дотащить. Мы же не будем прямо на глазах у соседей это делать, да? — Кристи хотела ответить, но все рассмеялись. — Кстати, я никого ещё не заметил... Они вообще есть? А то какие-то шумы, молотки раздаются, это я точно слышал.