Убийцы открыли глаза где-то в середине дня, когда за окном беспощадно пекло солнце, заливая светом всю избушку. До вечерней электрички было ещё добрых пять часов, но Юзернейм всё равно действовал быстро. В первую очередь следовало набрать воды, чтоб после неизбежно потных раскопок было чем ополоснуться. День был погожий и ещё более жаркий, чем вчера. В соседних дворах было замечено оживление – доносилось радио из автомобилей и детские возгласы; скорее всего, в миру был выходной, и дачники заняли свои посты. Плевав на всё, он рассекал по участку в одних трусах, Света тоже осталась в нижнем белье. Набрав половину гигантской кастрюли, он оттащил её к кострищу, где ещё завалялись более-менее пригодные деревяшки, и метнувшись за ближайшим высохшим полотенцем, чтоб наверняка, обмотал дровишки, поджог и установил воду нагреваться.
Выбрав в сарае лопату с суровым квадратным черенком, Йус отправился на место сожженной бани и разглядел там, припорошенный листвою, ожидаемый чернозём – всё это добро, наслоённое ветром, они быстренько собрали граблями в мусорный мешок, чтоб затем высыпать поверх для виду. Следующие полтора часа, за которые под вскипевшей водой всё выгорело, он уже теперь голышом, в одних своих верных перчатках, раскапывал узкую яму, а Света плела венок из сорванных где-то неподалёку желтых одуванчиков и каких-то неизвестных ему цветочков. Они болтали на всякие отвлечённые темы, а в моменты передышки она то обнимала его, то также присаживалась и свешивала ножки в импровизированную могилку. Подступ, по которому он спускался в ров, постепенно выкопался до неприличной, внеплановой длины, и тут Юзернейм уже задавался вопросом – есть ли цель постараться сделать всё незаметно, или же устроить достойную могилу? Хотелось, пожалуй, и того, и другого. Время протекало незаметно, спина и руки уже вовсю ныли, а внизу пошел слой глины, и форсированно поработав, он обнаружил, что края рва ему уже по шею. Вылезши, Юм спросил только, не опаздывают ли они, и ответ был отрицательный. Следующие десять минут он медленно и расслабленно пожирал шоколадку, запивая отвёрткой. В стороне, над белым свёртком простыни в теньке душевой, уже ошалело маячили мухи, но сильного запаха всё же заметно не было.
Света пришла с одеждой и рюкзаком покойницы – все вещи следовало уложить с хозяйкой, но предварительно, на всякий случай, да и любопытства ради, изучить. Парочка уселась, свесив ноги в могилу, лицом к участку. Из карманов толстовки и камуфляжных штанишек была изъята связка ключей от здешних замков, фонарик, телефон и пачка сигарет. Первым делом, конечно же, из мобильника была извлечена и уничтожена сим-карта. Разглядывая телефон известного финского бренда, Юзернейм поведал, что в года его старшей школы сия модель считалась очень крутой и стоила соответственно. Всё, кроме дачных ключей, было возвращено по местам. В рюкзаке же среди прочего обнаружились: элегантная готишная косметичка и расчёска (очевидно, комплект), скетчбук и тонкие гелиевые ручки, упаковка фломастеров, айподообразный mp3-плеер с наушниками-затычками, пять(!) непочатых пачек всё тех же красных ковбойских сигарет, ключи от квартиры (в потайном кармашке), какие-то мази для ухода за кожей, неустановленного предназначения таблетки, металлическая цепочка с карабином, простенький мультитул, баллончик перцовки и странное изделие, в коем угадывалась кукла. Размером она помещалась на ладони, имела деревянное, выкрашенное в белый лак тонкое туловище и свободно болтающиеся, даже сгибающиеся в суставах конечности. Из глубины рюкзака сущность пристально и недобро глядела чернотою пустых глазниц, подведённых умышленно подтёкшим красным лаком; рот же на этом белом лице обозначался продольной чёрной полосой. Йус оробевши потянулся и достал её. Голова была круглой, с туловищем её соединял, изображая шею, винт; а макушку венчал паричок – куклу во весь рост обрамляла шелковистая прядь, похоже, собственных волос Кристины. На тонких ручках и ножках (возможно, из спичек) по обе стороны, словно щитки брони, крепились под прозрачным лаком очень длинные ногти. Ладошки со ступнями являлись лишь намеками в виде узелков и бахромистых обрывков веревочки со стальною нитью, половые же признаки отсутствовали совсем. Парочка изумилась как самой кукле, так и ещё больше оторопела перед явно о чем-то говорящим фактом её здесь присутствия. Света продолжила листать только начатое содержимое скетчбука и вдруг грязно выругалась – Юзернейм отвлёкся от деревянной сущности (кою даже подумывал забрать себе), заглянул в книжку и увидел раскинувшееся на двух листах некое монохромное и чересчур прямолинейное подобие Босху. Изображался, со слов Светы, «ёбаный ад» – ну или, может быть, какой-то очень мудрёный его филиал, наполненный уродцами с обезображенными, причудливыми телами и очень эмоциональными физиономиями. Схожих творений обнаружилось ещё с десяток. Девушка потрясающе рисовала, пробуя различные техники и темы. «Даже странно, что ни словом об этом раньше не обмолвилась», — заметил он. Рассмотрев до конца всё содержимое как альбома, так и ручной клади, они переглянулись – стало быть, пора.