Пред взором нарисовалась очаровательная локация, характеризуемая как бульвар и посвященная Гоголю, чего Йус, впрочем, не собирался узнавать, принципиально бойкотируя адресные таблички как и любые другие баннеры. Благодаря этому, чувствовал он, всякое место воспринимается ещё более уникальным и каким-то магическим, штоле. И всё же, случайно, табличка оказалась в поле зрения на какие-то секунды.
Если бы ещё не знать, что эти вот кованые ограды были сюда однажды принесены и вкопаны чьими-то потными усилиями, как и проложенные трамвайные пути, фонарные столбы, скамейки и вообще построенные дома, и это служит одной пошлой цели, другое – третьей, и за всё это выдавались зарплаты, велась бюрократия, и так устроен весь этот их мирок... Было бы красивее, искреннее, статно!
Ему хотелось отпустить горячую Светину ладошку, отбежать, яростно швырнуть осушенную бутылку куда-нибудь на трамвайные пути и злой собакой взбеситься, прыгать, лаять на проносящиеся машины и всех людей вокруг! И растратив всю энергию, сесть на асфальт, сложить руки, прижавшись к сжатым коленям, уткнуться в них лбом и ничего не видеть. Но не хотелось ставить в неловкое положение или тем более огорчать эту ладошку, горячую девочку, спрятанную ото всех под мантией Богиню со всеми её чудесами под плотно прилегающим бельём.
Она стиснула его ладонь, и тут же он остановился, ухватил за талию, примагнитил её к себе, впечатавшись спиной в стену дома, и лизались они долго и без оглядки.
Пройдя по бульвару вниз к широкой улице, взору предстало одно известное религиозное заведение, на месте коего когда-то плескался общественный бассейн. Оно величаво, сияя драгметальными куполами, царило себе в обширном отдалении через дорогу. Парочка свернула с бульвара налево, на эту самую улицу волхонку. Здесь же, какбы напротив храма, расположилась ретро-бензоколонка со шлагбаумами на въезде, где сейчас заправлялись квадратные чёрные джипы с мигалками.
— Удивительное соседство! Такое нескромное, — дивился на всю улицу Юзернейм, — тогда уж следовало назвать заправку "Божья Роса"... Скажите, Света, а долго ли нам ещё идти?
— Минут пятнадцать. На самом деле, можно было бы сократить путь по патриаршему мосту, но сам понимаешь. Смотри, а там дальше мы уже проезжали на велосипедах в сторону Александровского сада.
Миновав боровицкую площадь, они ступили на большой каменный мост. Слева обозревался, само собой, кремль, Юзернейм даже замедлился и немного рассмотрел. Выйдя на плато, его вдруг осенило – где-то там дальше, в первые пятнадцать минут их знакомства, они стояли на светофоре, и он смотрел сюда поверх пролегающего далее чуть более плоского моста над отводным каналом, и восхищался. С москвы-реки нёсся прохладный, но всё-таки отравленный мегаполисный бриз, развевая её мантию и его волосы; утомившиеся ноги подсказывали, что за спиной уже около пяти километров. Вновь таки встретившись лицом к лицу с большой полянкой, но на этот раз проследовав по ней, скоро они свернули к дому. Подходя к подъезду, он спросил:
— Где мне подождать?
— Нигде, пойдем вместе! Только сначала зайду я, покажусь маме, может, поговорим пару минут, и я тебя по-тихому запущу. Снимешь обувь заранее, и подкрадёшься на цырлах. А может, повезёт, и вообще никого не будет. Но это вряд ли. Если вдруг что-то пойдет не по плану, и я не появлюсь через десять минут – выходи ждать на улицу.
Для Юма это была полная неожиданность, и от интриги момента аж задрожали поджилки.
Лестница, обрамляющая лифтовую шахту в центре подъезда, пронеслась до третьего этажа мгновенно, и он даже не успел спросить, мол, зачем идти вместе, если ей, по сути, только сумочку прихватить надо? Она шепнула: «туда», — и показала на лестничный пролёт к четвертому этажу за шахтой, где он в итоге прождал, согласно подсчету внутреннего хронометра, около трех с половиной минут, не забыв снять кеды. Дверь бесшумно приоткрылась, и её пальчики из темноты поманили быстро-быстро. Юзернейм мигом пролетел вниз, оценив чистоту и освежающую температуру лестницы, да нырнул внутрь.
Светочка аккуратно закрыла входную дверь, и в прихожей, образующей нишу среди длинного коридора, стемнело совсем жутко – она заранее выключила даже реагирующий на движение фонарь. По обе стороны тянулся коридор, но влево – длиннее, туда она его и повела. Пространство оного представляли солидные тёмно-зелёные обои. Приводил коридор к девяносто градусному повороту в тупичок, где было отдельное освещение и располагались две двери напротив друг друга – белая слева и чёрная, уже приоткрытая, справа. Здесь он заметил, что высота потолков точно такая же, как в гостинице – под три метра.