Вскоре они очутились у подножия длинного многоподъездного дома – суккуба набрала номер квартиры по домофону, и абонент открыл дверь сразу же, ничего не сказав. Через несколько мгновений, промчавшись на тринадцатый этаж, они встали перед дверью. Ручка протянулась вниз, замок щелкнул, им открыла низенькая девушка:
— Я бля посмотрела в глазок и ахуеть испугалась! Вы тут встали, блять, как эти ёбаные девочки из Сияния! Стенли Кубрик, ёбты, в гробу перевернулся, нахуй! Привеееет!
И раскланявшись, пропустила их внутрь, где Свету сразу обняла и чмокнула, а затем ему охотно протянула руку и представилась: Елизавета.
Так они ступили на порог квартиры сестёр Панихидкиных. Юзернейм ненавидел рукопожатия, при всей их незыблемой психологической обусловленности, и если уж доводилось – а вредная привычка распространялась почти среди всех приятелей, то исполнял с теплом, обнимая и согревая своею левой тыльную сторону ладони приветствуемого.
Лиза была самой обычной девушкой, низенькой и хрупкой блондиночкой с каре-стрижкой. Никакого интереса и пиетета к Танатосу и самовыражению в каком-либо стиле она не имела, и вообще считала, что главное в одежде – низкая цена. Вопреки милой и безобидной, располагающей внешности (круглое личико с выразительными голубыми глазами, узенькие пухлые губы), обладала жестким характером, прямо говорила, что думает; но в кругу друзей была расслаблена и мягка. Также с виду никак нельзя было догадаться, что она является отъявленной сквернословщицей, виртуозом школы русской матерщины. В отличие от своей сестры, она ничего кроме спиртного не употребляла, и то за редким исключением.
Квартирка, как сразу догадался он, была однокомнатная, но просторная. Собственно комната осталась скрытой за дверью, а они из прихожей пошли на кухню. Интерьер был незатейлив и состоял из икеевской мебели, и единственное, что было неожиданно – пузатый советский холодильник с красивым эмалированным шильдиком. Также имелась дверь, как он сначала подумал, на балкон – но это оказалась большая незастеклённая лоджия, куда они вышли потому, что Елизавета принципиально не курила в кухне. Открывался хороший вид на ближайшие улицы и парк вдали, но уже стремительно темнело. Лоджия, как это часто бывает, была заполнена всяким хламом – велосипедом "аист", старой железной раскладушкой с матрасом, огроменным самоваром, и кучей садового инвентаря. В конце было окно и дверь в комнату.
Посидев полчасика за чаем со сладостями, поболтав о ерунде и поведав, в ответ на вопросы хозяйки, основной сюжет свежесочинённой сказки, конспиратор тактично напомнил о искушенной цели своего визита:
— Милые дамы! — начал он:
Я в разговоре сим чудесном, принял посильное участие,
разделив чаепитие и зефира очаровавшись вкусом,
так прошу я вас теперь же: извольте мне
ступать и насладится живительным...
Тетрагидроканнабинолом!
— Ебать! — воскликнула Лиза, а Светочка усмехнулась, — пиздуй конешно! Плотного накура!
Из беседы, начавшейся на кухне, он узнал, что барышня, к которой сейчас обратится, именуется Викторией и «жрать», по выражению сестры, она не пришла не из-за того, что на кухне было всего три табуретки, а потому, что весь день увлечённо играла.
Йусернаме постучался и услышал положительное «да». Открыв дверь, он обнаружил тёмное помещение, напоминающее офис, украшенный к новому году – под потолком раскинулась обильная сеть включенной гирлянды. В центре, боком ко входу, стояли лоб в лоб две школьные парты, зажав между собой незаметный отсюда, прозрачный, но мутный пластиковый экран (видимо, чтоб не надоедать друг дружке). На парте слева стоял раскрытый лэптоп; на парте справа монитор, напротив коего в кресле с мягкой спинкой откинувшись расположилась девушка с джойстиком. Не отворачиваясь от экрана, она доверилась своему боковому зрению:
— Светик? Привет.
— Не Светик, но привет!
— Ой, секундочку. Справа включатель, нажми пожалуйста.
Судя по замершему с монитора свету, она поставила паузу. Он нашарил включатель и под потолком зажглась одна-единственная сильная лампочка против нескольких сотен мелких разноцветных. Справа от него вдоль стены стояла деревянная двухъярусная кровать. Всё здесь было какое-то дешевое, потертое, кроме новейшей 'плэйстэйшн' у неё на парте. С этой же стороны стоял большой кожаный диван.