— С моей точки зрения, вы, кажется, достаточно хорошо это понимаете, — сказал Сигиллит.
— Скажи мне вот что, — ответил Локен. — Если эта трагедия неизбежна, если она, как ты предполагаешь, представляет большую опасность, чем восстание Магистра войны… как один Легион сможет остановить её?
— Не поколеблется ли ваша вера в меня, если я признаюсь в неудаче? — звук исходил не от Малкадора, а из воздуха вокруг них. — Надеюсь, что нет. Мы в любом случае остаёмся людьми, верно? Несовершенны даже тогда, когда ищем способ усовершенствовать себя.
Малкадор низко поклонился кому–то, возникшему за спиной Локена, и легионера тут же охватило желание опуститься на одно колено, когда голос обрёл форму, а контуры сформировали облик…
— Встаньте, дети мои, — сказал Император Человечества, и на его губах заиграла искренняя отеческая улыбка. — Поднимитесь. Я не хочу, чтобы мои верные воины пялились в землю, пока я разговариваю с ними, — пока он говорил, сервиторы в комнате остановились как вкопанные и упали на пол; только Винтор, поверенный Сигиллита с тусклыми глазами, остался на месте, тупо глядя в никуда.
В прошлом Локен был награждён редкой возможностью — затаив дыхание, находиться в одном помещении с некоторыми из величайших примархов, и в те моменты он осознал, что значит ходить среди военачальников, полубогов и существ из мифов.
Всё это меркло в ослепительном присутствии Императора. Локен не мог заставить себя встретиться с пристальным взглядом великого существа, но он чувствовал его на себе во всей полноте, оценивающий и изучающий.
Гарвель украдкой бросил взгляд на благородное лицо, элегантное и твёрдое, как резное тиковое дерево, но благородное и сильное в каждом движении. Золотые доспехи Повелителя Человечества были сокровищем, искусно выполненной работой, инкрустированной драгоценными камнями и металлами, и всё же она повторяла его плавные движения. Не было и намёка на тяжесть или притворство. Это было существо, полностью и абсолютно контролирующее свою сущность.
Локен не мог найти другого чувства, кроме благоговейного трепета при мысли о том, что в какой–то малой доли крови в его жилах заключена частичка великой силы Императора.
— Я открою вам одну истину, — сказал он им, подзывая Малкадора к себе, когда проходил мимо него. — Во времена, предшествовавшие Великому Крестовому Походу, мое внутреннее око узрело бесчисленные угрозы в космической пустоте. Ксеносы. Изменения потерянных ветвей человечества, зашедшие слишком далеко, настолько, что была утеряна возможность воссоединиться с нами. Ведьмы и мутанты.
Воздух сгустился и потускнел. Пока он говорил, Император медленно переходил от воина к воину, изучая их по очереди, как наставник рассматривает ученика на пороге величайшего испытания.
— Чтобы победить эти угрозы, я вызвал к жизни ваших генетических отцов, а вместе с ними — легионы. Но есть и другие силы, жаждущие уничтожения нашей цивилизации. Силы, которые, как я верил, были под контролем.
Локен едва мог поверить в то, что услышал. Если сам Император боялся этих демонов, то какие у них были шансы?
— Легионес Астартес были созданы для ведения войны в этой вселенной, а не в варп-пространстве. Мои заблудшие сыновья… — он замялся, и в этой короткой паузе чувствовалось сожаление. — В своём стремлении сбросить меня с трона они сломали запирающую печать и позволили врагу, с которым вы никогда не должны были сражаться, войти в нашу реальность.
Император пристально посмотрел в глаза Януса, и время будто остановилось. Выражение Его лица было непроницаемым, и Локен ощутил кислый привкус псионической силы в атмосфере. Затем мгновение прошло, и он двинулся дальше, изучая воина, который теперь был Койосом.
— Хотя мой друг и я много раз расходились во мнениях на протяжении столетий, Малкадор был прав во многих вещах, — Император осмотрел товарища Локена с тем же пристальным вниманием, прежде чем вопросительно взглянуть на Сигиллита. Малкадор склонил голову, но не произнёс ни слова, и, наконец, Повелитель Человечества двинулся дальше. — Это он осознал необходимость в новом виде оружия. Он принёс мне проект Легиона, отличного от тех, что были до этого. Именно Малкадор убедил меня в том, что грядёт война, выходящая за рамки обычной.
Затем Император остановился перед Локеном, и воин лишился голоса и всего остального, кроме желания действовать и выполнить любой приказ, который отдаст ему высочайший повелитель.