Он заглянул в глаза Мортариона, проникая в самые тёмные закоулки его души, в затерянные и забытые места, которые Жнец скрывал даже от себя самого.
Мортарион стиснул зубы. Ему не нравилось быть открытой книгой. Он не хотел…
— Присягни на верность Дедушке.
Мортарион медленно опустился на одно колено, больше не в силах удерживать свой взгляд на ржавой, потрескавшейся стали «Терминус Эст». Он посмотрел вверх, в грозные глаза огромной сущности, поглотившей бушующее небо. Слова Божественного Создания заставляли струны реальности резонировать и гудеть. Тёмный эфир разложения падал, как густой и мокрый снег, сжимая пространство вокруг.
Создание, называющее себя Дедушкой, наполнило лёгкие Мортариона спорами живой смерти и проникло внутрь примарха, открывая давно закрытые двери, чтобы найти обильную пищу из его самых тайных надежд и скрытых страхов.
Мортарион сжал кулаки. Он почувствовал, как обнажили его душу. Там было…
— Ты выбрал единственно верный путь, — сказал его отец, сказал Дедушка.
— Ты мой сын, ты мой чемпион, я так долго тебя ждал, и сам рассвет этого дня был долгожданным.
Вечность и это мгновение, прошлое и настоящее — их структуры раскрошились и обратились в песок, погребая Мортариона в небытие.
Он был там, на Барбарусе, и прошли десятилетия, и он был здесь, поддавшись безумию Имматериума. Вместе и врозь, разделившись и слившись воедино.
Его отец, Император Человечества, его покровитель, Владыка Распада Нургл, поманил его к себе, предлагая Жнецу то, от чего он не мог отказаться. Его клятва и его честь запрещали с этого момента идти по другому пути.
Он поклялся преклонить колено перед незнакомцем в зале, если не сможет победить Верховного Владыку, и он дал клятву защищать своих генетических сыновей и свой легион в первую очередь.
Мортарион боролся, неистово пытаясь понять, что есть правда, а что есть ложь, отчаянно отделить разорванное, губительное настоящее от эха его испепелённого прошлого. Какой была его реальность, и были ли эти вещи на самом деле?
— И какова же цена клятве, данной в объятиях безумия?
Он прошептал эти слова, он выкрикнул их в пустоту.
— Чего ты хочешь, сын мой?
— Чего ты хочешь, мой чемпион?
Голоса смешались в одну колоссальную дрожь, проникая сквозь физическую оболочку и кости в его бурлящую и неспокойную психику.
— Я хочу… Выстоять.
— Тогда встань, — ответил незнакомец.
— Встань, Мортарион. Там, среди звёзд, тебя ожидает братство, подобных которому ты не можешь себе представить. И вместе с ним — цель, которая озарит галактику. Крестовый поход, который обессмертит твоё имя в вечности.
— Тогда восстань, — ответил ему Дедушка.
— Восстань, как принц, рождённый смертью. Месть ждёт тебя в царстве людей, а вместе с ней и твоя самая тёмная, страшная цель. Резня, после которой твоего имени будут бояться до тех пор, пока последняя человеческая душа не исчезнет в энтропии.
В тот же миг Мортарион без раздумий произнёс клятву:
— Я отдаю себя твоему знамени. Моя кровь и плоть, непоколебимая сила моей воли и духа будут твоими, если ты даруешь мне освобождение.
Его рука нащупала повреждённое, потрескавшееся лезвие боевой косы, и он схватил его достаточно сильно, чтобы разрезать металл и пролить кровь.
— Вот тебе моя клятва.
Он посмотрел вниз и увидел изменения, происходящие с ним.
Сила мутации была неизмеримой, она прорывалась сквозь его физическую форму, превосходя жалкую ограниченность плоти и крови.
Мортарион резко поднялся на ноги, понимая, что он преображается с каждым ударом сердца. Из его позвоночника вырвались чумные, насекомоподобные крылья, они трепетали и подрагивали с каждым изменением. Его душа была полностью пропитана энергией разложения. Она умирала и жила, возрождалась и уничтожалась.
Плоть на его измождённом лице натянулась, растягивая рот в кривую усмешку. Это была улыбка самой Смерти.
Он смог выжить.
— Добро пожаловать домой, — произнесли голоса.
[Солнечная система; сейчас]
Варп скомкал поверхность реальности, прежде чем взорваться и открыть проход в Материум.