— Может, самые мрачные.
— Но не ты?
Он бросила на него исполненный жалости взгляд. Торна он убедил. Он уже знал, какая реакция последует, спроси он у Джульетты, не разговаривала ли она с Адрианом Фарреллом по телефону.
— А твой брат?
— Что мой брат?
— Они с Фарреллом дружат?
Она глотнула из баночки, подавив отрыжку.
— Я не знакома со всеми его друзьями, хотя и нельзя сказать, что их у него было полно. Но в этом я очень сомневаюсь.
— Почему?
— Как я уже говорила, Фаррелл идиот. Он хвастун, а Люк таких за версту чует. Если Фаррелл «задружил» с Люком, это могло произойти только хохмы ради. Или ему от Люка что-то было нужно.
— А что именно, не знаешь?
— Понятия не имею. Может, Люк помогал ему с домашними заданиями?
Торн кивнул. Это первое, что пришло ей в голову, — самое простое и очевидное объяснение. То же самое сказал и Фаррелл, когда пытался чем-то оправдать свои телефонные звонки.
Джульетта смяла пустую банку и смахнула со стола, предварительно открыв дверцу отделения, где находилась корзина для мусора.
— Это имеет какое-то отношение к исчезновению Люка?
— Не думаю. Не уверен…
— Считаете, Люк еще жив?
Торн поднял глаза на девушку. Во всем ее облике должен был по идее читаться страх и напряжение, разочарование и отчаяние. Однако в тот момент, при ярком свете, он видел перед собой всего лишь розовощекого ребенка, шум дыхания которого внезапно перекрыло мерное гудение холодильника. И все же за темным макияжем и погрызенными ногтями Торн чувствовал всепоглощающую боль и страдание.
И он видел, что от вранья ей не стало легче.
— Это я тоже не могу сказать наверняка.
Джульетта кивнула, оценив его честность.
— И я не могу, — ответила она.
Глава двадцать третья
— Амин Латиф был моим племянником, — сказал водитель. Он кивнул на парней на заднем сидение. — А это мои сыновья, двоюродные братья Амина.
Наконец мужчины, сидевшие по бокам, посмотрели на Фаррелла. У одного была бородка клинышком, одет он был в кожаную куртку. Второй был тщательно выбрит, в маленьких круглых очках, волосы волной спускались ему на лоб. Фаррелл подумал, что ни один из них не похож на крутого парня. Но оба казались достаточно сильными и крепкими, и смутное чувство страха стало жечь Фаррелла изнутри.
— Похоже, ты сейчас обделаешься, — сказал тот, что с бородкой.
С тех пор как они уселись рядом с ним, Фаррелл провел десять томительных минут в ожидании самого худшего. Он представлял, что машина вот-вот съедет с дороги и завезет его куда-то в безлюдную промышленную зону. Он знал наверняка, что у его спутников с собой ножи.
— Каково оно? — спросил тот, что в очках.
На самом деле водитель направил машину на большую парковку у развлекательного комплекса. Фарреллу показалось, что он узнал место. Кажется, он тут однажды играл в боулинг или ходил сюда в кино. «Шевроле» наконец остановился в дальнем углу у пиццерии, в стороне от остальных машин. Подальше от света.
— Я мог бы отлично повеселиться, опробовав на тебе лезвие. — Лицо мужчины в очках было всего в нескольких сантиметрах от лица Фаррелла. Адриан ощущал запах жевательной резинки у него во рту. — И делал бы это очень медленно. В нашей семье все мужчины — прирожденные мясники. Понимаешь, к чему я веду?
— Он знает, как правильно освежевать животное.
— И даже этим ты не искупишь то, что сделал с Амином… даже близко не искупишь. То, что ты сделал с ним, прежде чем его убить.
Фаррелл услышал свой голос: «Пожалуйста». Чувствовал, как его всего кидает в жар, и вздувается каждый сантиметр его кожи.
Громила-водитель с трудом повернулся на сидении.
— Ладно, давайте остынем. Никто никого не будет резать. — Он ткнул пальцем в Фаррелла. — Ты сядешь в тюрьму, в этом можешь не сомневаться. Так ты заплатишь за Амина: годами, десятилетиями будешь дышать спертым воздухом и срать там, где ешь. И всякий раз бояться неизвестности, когда какой-нибудь азиат посмотрит на тебя в столовой или во дворе для прогулок. Уяснил?
Фаррелл кивнул. Впереди, сквозь струи дождя на ветровом стекле, он видел небольшую группу людей, толкающихся у входа в кинотеатр. До них от машины было метров двести.
— Но ты должен сделать выбор: ты сядешь в тюрьму или ты сядешь в тюрьму после того, как из тебя выбьют все дерьмо. — Он посмотрел на мужчин по бокам от Фаррелла, потом опять на юношу. — Потому что я разрешу им избить тебя. И честно говоря, я, скорее всего, даже помогу им в этом. Вот такие дела… Не очень большой выбор, я бы сказал.