Раздался странный звук, как будто под пленкой взвыли от ярости и ужаса. Люк всем телом подался к матери, и, когда Ларднер потянул его назад на себя, по инерции врезался в Ларднера, и они оба завалились на диван.
Слишком поздно Торн сообразил, что происходит.
Он увидел, как высоко поднялась рука, которую до этого мальчик прижимал к бедру. Увидел, как что-то блеснуло у него в кулаке. Услышал вздох и треск.
Потом все стало происходить в ускоренном темпе. Комната наполнилась криками и окрасилась в красный цвет.
Торн обнаружил, что лежит у ног Ларднера и смотрит на осколок стекла, который выронил Люк. На осколке была кровь, а пленка, которой был обернут один конец — вроде импровизированной рукоятки, была скользкой от пота.
Это было похоже на стекло, под которым хранят картины. Тонкое, легко крошащееся.
Он стал искать кусок стекла, который вошел Питеру Ларднеру в шею. Увидел, что он уже скрылся под бьющей струей кровью.
Мэгги Маллен стояла на коленях и что-то шептала, одной рукой она крепко обхватила Ларднера за шею — все было в крови. Другой рукой она отчаянно размахивала, пытаясь дотянуться до Люка, который стоял в метре от нее и продолжал кричать, как будто только так умел разговаривать. Глаза мальчика были большие, как блюдца, дико вращались от ужаса и возбуждения.
И было в них что-то еще, что Торн не смог определить. Что-то более шокирующее, чем вся кровь, которая затекала в щели между рассохшимися досками.
ПОНЕДЕЛЬНИК Глава двадцать девятая
Прежде чем вернуться в квартиру Торна, они выпили вина, потом по бокалу виски, затем хорошенько «заполировали» это большим количеством лагера. И все закусили своим первым поцелуем.
За окном уже начинало светать. Время — седьмой час.
Они, смеясь, повалились на диван, и дело, скорее всего, дошло бы до постели, поскольку изнутри их сжигало возбуждение совсем другого рода.
— Интересно, Хигнетт и Бригсток уже ссорятся из-за того, кому достанутся лавры? — заулыбалась Портер. — Договорились, как будут их делить.
Торн глупо заулыбался в ответ, но придал своему лицу притворно-серьезное выражение.
— Значит, так, нам достается три убийства. Четыре, если считать гибель Сары Хенли. На вашу долю выпадает похищение ребенка. Как тебе такой расклад?
— Что, выпадает именно так?
— Плюс все, что может всплыть в результате допросов: старые акцизные диски[37] и тому подобная мелочевка…
— Какая щедрость с вашей стороны!
— По-моему, щедрость необычайная!
Портер удивленно приподняла брови.
— Если бы Ларднер оказался в той квартире в Кэтфорде и его взяли ваши ребята, держу пари — вы бы все прибрали к своим рукам, нам бы ничего не досталось.
— Твоя правда.
— Истинная правда, — добавил Торн. — Так что попридержи язык.
Она улыбнулась пьяной улыбочкой, медленно растянув рот от уха до уха.
— Значит… ты ворвался в тот деревенский домик, не соизволив предупредить ни меня, никого…
— Вряд ли это можно назвать «ворвался».
— Тогда как бы ты это назвал?
— Времени не было звонить. Я не знал, где ты, близко, далеко…
— Ты даже и не попытался это выяснить.
— Я сам принял решение, точно также как и ты, когда вошла в ту квартиру.
— Я же пошла туда не одна!
— Случай. Мэгги так боялась вооруженного спецотряда после того, что случилось в Боу. Я просто… — Торн раздул щеки, уступая. Он знал, что она его раскусила.
— Скорее всего, ты полез в бутылку из-за того, что тебя оставили на связи в фургоне, когда мы пошли в квартиру к Аллену?
На лице Торна было написано изумление.
— Ты и вправду считаешь меня таким мелочным?
— Всего лишь предположение.
— Очевидно, ты права. Я необычайно мелочный. — Он наклонился ближе. — Мстительный. Злопамятный. Жуткий тип…
Они опять поцеловались. На этот раз поцелуй длился значительно дольше.
— Извини за запах, — стал оправдываться Торн. — Понимаешь, было только такое мыло. Какая-то лекарственная дрянь. В маленьких зеленых брусочках.
Торн принимал душ в больнице.
— Убийств было пять, — сказала Портер. — А ты сказал «четыре».
Он кивнул.
Осколок стекла. Тонкий, легко крошащийся…
Питер Ларднер умер в машине «скорой помощи», которая приехала к дому через двадцать пять минут.
— Еще одна причина не жить в деревне, — произнес тогда Торн.
Портер опустила руку вниз, нащупала бутылочку пива, стоящую на полу.
— А что с Люком?
Торн не мог передать словами, что представляло собой лицо мальчика, когда они в конце концов сняли скотч. Красное от липкой ленты, мокрое от слез и пота, обезумевший взгляд…