Пока эти четверо, а также Том Торн отрабатывали версию мести, Портер и остальные сотрудники сидели как привязанные в кабинетах. Их пальцы порхали по клавишам компьютеров, а мертвая женщина направляла их действия.
Филу Хендриксу было достаточно одного взгляда на худосочное тело Аманды Тиккел, на ее высохшую, как пергамент, кожу, чтобы понять: она — наркоманка. Еще двадцать минут — и вскрытие подтвердило его догадку, что дало группе мисс Портер направление, в котором можно было начать работу. Остаток утра провели, устанавливая связи девушки: обзванивали реабилитационные центры и районные отделы по борьбе с наркотиками, пытались выйти на ее родственников и знакомых, чтобы вытрясти из них имя торговца наркотиками или дружков-наркоманов — любого, кто мог бы вывести их на Конрада Аллена, а от него, возможно, на третье лицо, по указке которого парочка решилась на похищение Люка Маллена.
Возможно…
Поскольку криминалистическая экспертиза не доказала обратного, версия о том, что Люк Маллен убил своих похитителей, продолжала витать в воздухе, хотя Портер нашла не многих, кто был бы в этом уверен на сто или хотя бы на девяносто девять процентов. Сама она почти не сомневалась в том, что Аллен и Тиккел действовали по чьей-то указке, что по каким-то, пока ей абсолютно не известным причинам этот человек убил их и сейчас силой удерживает Люка Маллена.
Версия так себе, но это было единственное объяснение, которое имело хоть какой-то смысл. Портер спрашивала себя, почему она даже в разговоре с Томом Торном пару часов назад вне стен Ярда уклонилась от прямого ответа.
Она продолжала держать в руках снимок, когда подняла глаза и увидела в дверях Ивонну Китсон. Портер пробормотала извинения и поставила рамку на стол.
— Чудные дети.
— Иногда, — уточнила Китсон.
Портер улыбнулась и снова бросила взгляд на фотографию — раскрасневшиеся лица и дырки на месте выпавших молочных зубов.
— Тебя только что подключили к расследованию, и я могла бы ввести в курс дела.
Усаживаясь в кресло, Китсон кивнула на дверь:
— Извини, я заглянула лишь на минутку к старшему инспектору. Меня не будет пару часов.
— Срочная встреча?
— Не то чтобы срочная…
Если не считать чисто рабочих вопросов, до сих пор Китсон перебросилась с Портер лишь парой слов, потому что они познакомились лишь сегодня утром на совещании. Но она оглядела ее с ног до головы, как одна женщина-полицейский оценивающе оглядывает другую. Как любая женщина. Миниатюрная и темноволосая Портер была полной противоположностью Китсон, и хотя ее трудно было назвать красивой, на фигуру она пожаловаться не могла. Вообще-то и Китсон ничего не имела против своей фигуры и внешности, она была склонна давать себе лишь две характеристики: «живая» — если она себе нравилась, и «убогая» — если нет.
Она заметила, что Портер осматривает кабинет.
— Здесь уютно, верно? — спросила Китсон. — Вы с парнями, наверное, позеленели от зависти?
— Еще бы!
— Кабинка для инвалидов — и та больше.
Портер кивнула на письменный стол, стоящий впритык к столу Китсон. Он был завален папками и вынутыми из стола ящиками, словно его использовали как хранилище.
— Обычно вы сидите в кабинете с Торном?
— Да, но в последнее время все в подвешенном состоянии. Однако, я полагаю, он мечтает, чтобы все вернулось на круги своя.
— Поверить не могу, что его рабочее место — настолько домашнее, — заметила Портер. — Фотографии детей, разные мелочи.
Китсон застучала по клавишам компьютера.
— Как будто у него есть дети! А фотографии — это, должно быть, странные снимки Джонни Кэша и Гленн Ходдл.
— Ты смеешься — Джонни Кэша?
— Иногда мне кажется, что ему нравится быть испорченным.
Портер открыла записную книжку, которую всегда носила с собой, и стала перелистывать страницы в поисках списка, помеченного маркером, — так она отмечала то, что хотела перечитать.