– Я постараюсь во всем разобраться, – Петр протянул ей салфетку. Елена подняла на него полные слез глаза, и по лицу ее пробежала легкая улыбка.
– Вы правда постараетесь помочь нам? Спасибо, Петр Сергеевич, спасибо Вам. Вы не представляете, как сложно жить в городе, где все показывают на тебя пальцем и шепчутся вслед.
– Но почему Вы не уедете отсюда? – спросил Петр. Хотя, казалось, он знал ответ. Это был ее дом.
– Это мой дом, – словно голосом в его голове раздались слова Елены.
– Я понимаю, – тихо ответил Петр и направился к выходу. – Я буду держать Вас в курсе своих действий и своих выводов.
Дверь закрылась, и Петр оказался на улице. Ему было тяжело на душе после разговора с Еленой. Он хотел помочь ей, но не знал, с чего начать. Нужно найти в архиве информацию о пожаре и об этой семье. Может быть, тогда станут ясны мотивы.
Было не странно, что Ольга попросила художника сделать тот набросок, думал Петр. Но вот то, что она продолжала хранить его долгие годы после трагедии – это уже было сомнительно. С одной стороны, как память о доме это не годилось, ведь после такой трагедии подобная «память» могла вызвать только боль. Но хранить рисунок дома на видном месте, тому могло быть две причины.
Первая – это вероятность, что Ольга не смогла перенести этого горя, решила уехать из города, сменила имя, а рисунок был для нее действительно памятью, и, возможно, она была на этой почве немного не в себе. Потому что нормальному человеку такое напоминание грозило бы потерей умственного здоровья.
Вторая, и она вписывалась в версию Елены о причастности Ольги – Алисы к пожару, это версия о том, что рисунок был своего рода трофеем, и напоминал девушке о ее «победе», если можно так кощунственно выразиться в данной ситуации.
Верить во второе Петру не хотелось, потому что сама эта мысль была ему неприятна. Но за время службы он повидал многое, так что подобное проявление вполне могло иметь место. Но чтобы утверждать такое, нужно было сначала разобраться, что же произошло на самом деле. А для этого нужно было обратиться к первоисточнику. Свидетелей не было, ведь всё произошло ночью, тогда осмотр места происшествия и протоколы опроса. Архив, снова архив, подумал Петр, и направился в сторону полицейского участка.
По дороге его не оставляли мысли о случившемся, и в голове засела еще одна, крайне неприятная. Мысль о том, что Елена могла быть причастна к смерти Алисы, ведь она верила в то, что Ольга – Алиса виновна в смерти ее отца, и вполне могла хотеть за него отомстить.
Однако Петру удалось довольно быстро разрушить эту версию. У него были хорошие контраргументы. Во-первых, Елена явно удивилась, услышав имя Алисы. Значит, она не могла ее ни найти, ни убить, ведь она попросту не знала, кого и где искать. Либо она искусно лгала, во что Петр не верил, либо была невиновна в ее убийстве. И, во-вторых, что тоже было немаловажно, Петр видел по Елене, что она не до конца была уверена в том, что ее отец был убит. Она сомневалась, да, вернее сказать, она очень сильно хотела верить в то, что он не самоубийца. Но это не одно и то же, что знать наверняка, думал Петр. А, значит, в пользу версии о виновности Елены пока ничего не говорит.
– Доктор, у Вас готово заключение по Кире Солнцевой?
– Да, я считаю, что она вполне адекватна, и может сама о себе позаботиться. Это очень интересный случай, и я бы хотел еще с ней поработать, мне кажется, что у нас наметился прогресс.
– Она признала, что человек, который привел ее сюда – это ее брат?
– Нет, но…
– Доктор, Вы же как никто другой должны понимать, что это неприятие и есть ее диагноз.
– Да, но послушайте…
– Доктор, мы пригласили Вас, чтобы Вы сделали заключение, и тем самым направили наши дальнейшие действия в отношении Киры Андреевны в нужное русло. Если она не признает брата, значит, она не выздоровела, и мы не можем ее выпустить. Вы, как врач, должны это понимать.
– Мне нужно еще пару сеансов с ней. Мы разберемся в ее проблеме, и …
– Вы – уважаемый специалист, но у нас нет возможности взять Вас в штат, поэтому спасибо за Вашу помощь, но мы приняли решение. Кира останется здесь.