Жажда поскроллить ленту мгновенно одерживает победу над психологической рефлексией. Залипаю в телефон, просматриваю новости. В паблике «Типичный Литератор» выложили статью про По. Во, как раз моя тема. Почитаем.
«“Ворон” мог и не быть стихотворением. Сами посмотрите на темы, которые в нем поднимаются: полночь; томная дремота; неназванный старый том; состояние, в котором человек вот-вот отойдет ко сну. Эти мотивы По не раз использовал в своих рассказах. Взять и отрицание сверхъестественного посетителя – да это самая настоящая “Лигейя”! Или это мог бы быть Родерик Ашер. А то обстоятельство, что Ворон сводит с ума несчастного? Точно так же персонажи эдгаровской прозы терпят психологический крах из-за таких вещей, как черные коты или громкий стук (казалось бы мертвого) сердца. А в случае “Ворона” дополнительный эффект достигается как раз за счет того, что помещены эти темы в поэзию. И в итоге мы имеем стихотворение с запоминающимся ритмом, с понятными рефренами, но при этом без ужаса, который можно назвать отвратительным. Это поэма, которую может прочесть и оценить по достоинству что взрослый, что ребенок».
Про повторяющиеся мотивы автор верно подметил. Впрочем, говорят, По повторно использовал сюжеты еще и потому, что пытался заработать денег не только работой редактором в разных журналах, но и как раз писательством. А деньги были еще как нужны: надо ведь позаботиться о Вирджинии, любви всей его жизни…
Кстати о любви – совсем с Катей забыл списаться.
«С добрым, любимая! Как ты там?»
Ответ приходит практически мгновенно: «Привет. У меня все хорошо:) На учебе. Почему не позвонил?» Я пишу: «Сорри, совсем забегался, на урок опаздываю. Созвонимся чуть позже?» Она отвечает: «Как знаешь: P Я дальше лекцию слушать». И немного погодя: «Люблю тебя». «И я тебя», – отправляю я ей.
Текст про По и этот разговор немного привели мысли в порядок: на душе легчает. Как вдруг – еще одна смс-ка. От Натальи Андреевны. Ох, ну и схлопочу же я сейчас…
«Марк, ты помнишь про урок с Сергеем в 11?»
Только я заношу большие пальцы над цифровой клавиатурой, чтобы расплыться в, честно говоря, мало что значащих извинениях, как вдруг… Одиннадцать! Боже ты мой! На часах же еще только 09:45. Я и правда забыл, да только в свою пользу.
«Конечно помню, – пишу в ответ я. – Даже приеду пораньше, чтобы не опоздать».
И про себя думаю: «Отлично, отлично». Зарядившись надеждой, даже расправляю плечи – все как говорила женщина из TED-выступления про связь между осанкой и уверенностью в себе. Жаль, соседи по маршрутке не оценили мой ход: один уже недовольно кряхтит, а другая одарила прожигающим взглядом.
– Hi there! – приветствую я ученика.
– Hello! How are you? – уверенно отвечает Сергей. Голос у него слегка высокий, но, надо сказать, ничуть не писклявый.
Урок проходит хорошо. Сергей – ученик выдающийся. Его ждет большое будущее в английском языке, хотя, казалось бы, куда уже выше. Откуда результат? Врожденные способности плюс исправное выполнение домашних заданий. Вот и сейчас он сдал эссе о влиянии интернета на современные аспекты жизни людей, а я пообещал передать текст моей коллеге, которая ведет у Сергея постоянно.
По нему видно, что человек любит то, что изучает. Он даже уже начал подрабатывать переводом видеоигр для одной вполне себе известной компании. Парень определенно кайфует от всего, что связано с языками: не прочь почитать книги на английском, периодически посматривает фильмы и сериалы в оригинале. Метод из Oblivion в действии – и результат не заставил себя долго ждать.
Надо будет обсудить с коллегой возможности Сергея: может, стоит усложнить ему уроки? Не только давать задания из более продвинутых курсов, но и чаще устраивать тренировки на время?.. Чтобы, например, он пересказывал главные события вчерашнего дня, причем строго за минуту и ни секундой больше? Подобное ограничение прекрасно повышает навык говорения – проверено на себе! В конце этого урока я и так дам ему задание побольше, чем обычно задает моя коллега. Все потому, что Сергей – из учеников «с особенными потребностями». Но не в том смысле, что он «альтернативно одаренный» (ну и странный все-таки термин), а в том, что к нему нужен особый подход. И его-то мы парню и обеспечим.
Помню свои занятия в педе. Как и любая другая филологическая группа, наша состояла в основном из девушек. Не раз и не два ловил я их взгляды – и если бы восхищенные! О нет, там было удивление, сменявшееся злобой. А как иначе: ведь в лучших традициях teacher’s pet (так на английском зовется любимчик учителя) я то и дело просил у преподавателей побольше домашки. Например, когда они задумывались «Хм-м, а сколько бы минут подкаста вам сегодня задать?..», я частенько ворчал, что трех минут мало – а потом удивлялся, почему одногруппницы не хотят со мной обедать. Ну и ладно. Зато за расшифровкой новостных подкастов BBC (адрес bbc.co.uk/podcasts помню до сих пор!) я провел немало приятных часов.