– Ты уверен, что песня готова?
– Ага, – нечасто Лукас кажется нервным, но сейчас я улавливаю легкую дрожь в его голосе, когда он произносит это слово. Медленно, я киваю в знак понимания.
– Уже знаешь, когда собираешься ее выпустить?
– Это будет первый сингл моего сольного альбома где-то в июле. Музыкальный клип. И все, что имеет к этому отношение.
Поскольку сейчас апрель, то времени остается довольно таки немного, но конечно каждый в его звукозаписывающей компании прыгнет выше головы, лишь бы закончить дело для Лукаса. Я сама лично видела, как они ведут себя с ним, и должна признать, что время от времени это раздражает меня, потому что все ведет к увеличению эго Лукаса. Мой телефон вибрирует на коленях, я подымаю его, натыкаясь на новое сообщение в Facebook.
От Сиенны Дженсен.
Прикусывая внутреннюю сторону губы, я подумываю рассказать брату, что общаюсь с ней уже две недели, но потом передумываю. Сегодня и так ему придется столкнуться с еще одними разбитыми отношениями, которые нужно исправить. Я приберегу разговор о Сиенне на другой день, потому что уверена, он захочет узнать все детали.
Опуская взгляд на свой телефон, я быстро читаю ее сообщение:
Что ж, думаю, меня сейчас стошнит, я подала заявление своему боссу. Похоже, что через пару недель, я перееду обратно в Нэшвиль!
– Тем лучше для тебя, – говорю я одними губами.
А в ответ пишу:
Значит смогу заехать к тебе, когда буду там в следующий раз и заставить что-то приготовить для меня?
Она отвечает как раз когда Лукас паркует свой Jeep на стоянке у реабилитационного центра, который представляет собой огромный роскошный дом с ухоженной прилегающей территорией; я читала, что одна из актрис как-то назвала его Hilton для зависимых.
Я – ужасный повар, Кайли. Но могу заказать тебе чизкейк. Или, не знаю, отвезти в ресторан с фондю.
После той катастрофы с ужином, который мы с ней устраивали в феврале, и который разрушил мой братец, Сиенна знает, какое отвращение у меня вызывает фондю, так что я скрываю улыбку, когда Лукас обходит Jeep и отрывает для меня дверцу.
– Ты выглядишь так, словно вот-вот расплачешься или засмеешься. Или тебя стошнит, – отмечает Лукас, закрывая машину на замок. – Ты случайно не беременна? – он говорит это таким тоном, который я ожидала бы от своего отца, так что не нужно иметь особых навыков чтения между строк, чтобы понять реакцию Лукаса на малыша Кайли/Уайтта.
– Если меня будет тошнит, то я обязательно постараюсь вырвать тебе на ноги, – когда он поворачивается ко мне, я сердито смотрю в ответ. – И нет, я не залетела.
– Пойдем, – рычит он, опуская свою огромную руку мне на спину и торопя ко входу в реабилитационный центр.
После прохождения службы охраны, которая на мой взгляд жестче чем в Управлении транспортной безопасности в аэропорту Лос-Анджелеса, нас проводят в зал ожидания, пока Синджин выписывается. Лукас садится напротив меня, опираясь предплечьями на свои колени и переплетая пальцы обеих рук. Мой телефон снова жужжит, на этот раз в кармане, и я бросаю взгляд в сторону своего брата, прежде чем проверяю сообщения.
Сиенна Дженсен:
О, гм, ты молчишь. Предполагаю, тебе так же сильно не нравится Фабрика Чизкейков? Что ты вообще ешь?
Пока я в нескольких словах даю ей знать, что не знакома ни с кем, кто любит чизкейки, слышу знакомый голос, тянущий мое имя на распев.
– Кайли-Чертова-Вульф, – мой взгляд мечется к Сину, который стоит, прислонившись к двери в комнату ожидания и чешет голову, в процессе ероша свои светло-каштановые волосы. Его губы растягиваются в ухмылке. – Что за хрень ты сотворила со своими волосами?
Инстинктивно, я подымаю руку к массе своих красных и светлых прядок волос, а затем подпрыгиваю на ноги и бросаюсь в объятия к Сину. Он явно набрал вес за то время, что я его не видела, но это становится более очевидно, когда Син крепко обнимает меня, выбивая воздух из моих легких.
– Я перекрасила их специально для тебя, – говорю, когда он ослабляет хватку.
Хватая меня за плечи, он отклоняется назад и смотрит, его серые глаза переполнены эмоциями, которых я не видела у парня в течении долгого времени. Он бросает взгляд на кончики моих волос и скручивает несколько прядок между пальцами.
– Значит перекрась это дерьмо обратно, – дразнит он. – Я уже скучаю по твоим синим волосам.
Я даже не осознаю, что Лукас встал рядом со мной, пока Син не смотрит на него поверх моего плеча. Взгляд, который он бросает на моего брата, разрывает мне грудь. Он полон непритворных извинений – и я надеюсь, черт возьми, что эти эмоции удержат моего друга подальше от подобных этому мест.
– Ты выпустил ее на улицу с этим на голове, чертов ты уебок?
Лукас смеется, сначала вымучено, но к тому времени, как я оборачиваюсь и умоляюще смотрю на него, его смех становится искренним.
– Я не могу указывать Кайли.
Я поворачиваюсь обратно с Синджину.
– Мне нужно в туалет, но это займет буквально минутку, ладно?
Он кивает, и пока я направляюсь к уборной в другом конце комнаты ожидания, слышу, как Синджин и мой брат тихо и спокойно общаются.
– Я должен знать, если она ушла от тебя по моей вине. Из-за дерьма, что я тогда сказал.
Я уже у двери, когда Лукас отвечает, но мне все же слышны его слова четко и ясно.
– Это не из-за тебя. Виноват я сам. Но я верну ее обратно.
И во второй раз за сегодня, я шепчу себе под нос:
– Тем лучше для тебя.
Глава 11
Лукас Вульф
Следующие несколько недель, все висит на волоске, пока группа адаптируется к возвращению Синджина. Он ноет и стонет о том, что покинул реабилитационный центр лишь для того, чтобы вернуться к работе - репетиции сейчас неизбежны, так как мы анонсировали начало тура нашей группы через четыре месяца - но я не видел моего друга таким расслабленным и счастливым уже несколько лет. Я не осознаю до конца, что же с ним происходит, пока в один из вечером мы не остаемся репетировать в студии. Посреди одной из наших песен ему звонят. Однако, он быстро переключает телефон на беззвучный режим и бормочет извинения в тот момент, когда Кэл бренчит последний аккорд песни "Падение вниз", а затем идет в коридор. Я слышу первую часть его разговора, пока он удаляется от студии.
– Боже, где ты была? Я уж было думал... – дверь в звуконепроницаемую комнату закрывается, обрывая дальнейшие слова Синджина.
Кэл отставляет гитару в сторону и садится на один из неудобных складных стульев, которые наша компания звукозаписи расставляет по всем таким студиям. Один лишь быстрый взгляд на его лицо, дает мне понять, что парень разделяет мои собственные эмоции, волнение.
– Вы же не дуете, что он собирается снова облажаться?
Уайтт роется в мини-холодильнике, но когда он подымает голову, то качает ею из стороны в сторону. Мы с Кэлом смотрим на него, нетерпеливо ожидая пояснения. Наконец, Уайтт пожимает плечами.
– У него появился друг в реабилитационном центре.
– Друг? – спрашиваю я. Уайтт бросает в меня бутылку воды, но я быстро реагирую и перехватываю ее. Его меткость такая же отстойная, как и у Кайли. Глядя на него мрачно, я открываю крышку на бутылке с водой. А затем прислоняюсь плечом к стене. – Предполагаю, этот друг женского рода.
Уайтт кивает и делает глоток Bud Light, который ему удалось отыскать в холодильнике. Он корит рожицу, поворачивая бутылку так, чтобы проверить срок годности. – Это то, что я слышал. Черт, это все, что мне известно. Кай может рассказать вам свою историю всей жизни, если вы попросите.
Кайли. Ни за что она не станет рассказывать мне о загадочной женщине Синджина. Кэл стонет прежде чем мне удается ответить на это.