НИКИТА. Сейчас я его позову./выходит/
МАТЬ. Ева Сергеевна правда умерла?
ВЕРА. Умерла.
Входит Алексей.
ВЕРА. Это Дашина мать.
АЛЕКСЕЙ. А она вас встречать пошла. Наверное вы разминулись на дороге.
МАТЬ. Я на такси сюда приехала. Мне надо немедленно увезти Дашу отсюда.
АЛЕКСЕЙ. Боюсь, что мадемуазель Клодин еще может понадобиться следствию. Здесь такая каша заварилась.
МАТЬ. /решительно/ Вот вам ее и расхлебывать. А Дашенька ни в чем таком участвовать не может. -Она несовершеннолетняя.
АЛЕКСЕЙ. То есть как?
МАТЬ. Ей шестнадцать исполнится только через полгода.
ВЕРА. Не слабо...как говорит наш милиционер.
В комнату вбегает Даша, бросается к матери.
ДАША. Мы на повороте с тобой столкнулись. Как ты меня не заметила? Я бежала за тобой всю дорогу. Мама, Ева Сергеевна уснула и не проснулась представляешь?
ВЕРА. А вы оказывается дите, мадемуазель Клодин?
Даша насупленно смотрит на всех и молчит.
МАТЬ./Даше/ Где твой чемодан?
ДАША. Наверху, там эти люди.
МАТЬ. Нас никто не смеет задерживать./решительно поднимается вверх по лестнице/.
ВЕРА. /вдруг смеется, глядя на Алексея/ Сумасшедший дом! Гражданин Ален Мартен, как порядочный человек вы теперь должны жениться!/смеясь уходит/.
АЛЕКСЕЙ. /внимательно рассматривая Дашу/ Ты в каком классе то учишься?/ Видно, что он очень смущен/.
ДАША./с вызовом/ В девятом.
АЛЕКСЕЙ. Зачем же тогда..? Ты мне все врала.
ДАША. Вы мне тоже, между прочим, врали, что преподаете в Сорбонне
А что делать в вашем Париже пятнадцатилетней. Я не виновата, что аксельратка.
АЛЕКСЕЙ. Но я виноват, что осел! Хорошо еще.../хватается за голову/.
ДАША. Алеша, не сердитесь на меня./всхлипывает/. Все это не важно. Если б вы знали...Только это тайна. Я наверное только маме об этом скажу...а может быть не скажу, она бестолковая мама. Я вообще жалею, что сюда ее вызвала, но я очень испугалась.
АЛЕКСЕЙ. Не надо больше тайн, а? У нас их тут было с избытком. Заигрались мы, вот в чем дело.
Мать спускается вниз.
МАТЬ. Они там пишут, пишут...Ева бедная, ее узнать нельзя. И неодета. Врач диктует милиционеру: женщина немолодая, средней упитанности, без следов насилия на теле. Как вам это понравится?
АЛЕКСЕЙ. /хмуро/ Кому же это может понравиться? /уходит/
ДАША./матери/ Так мы не едем?
МАТЬ. Куда же мы, Дашенька, без чемодана-то?
Обе идут в закуток под лестницей, мать снимает шубу, достает из сумки термос и сверток.
МАТЬ. Вот чай горячий и бутерброды. Я знаю, если в доме умирают, никто об еде не думает. Поешь...
ДАША. /отодвигает еду/ Нет, все-таки тебе я скажу.
МАТЬ. Что скажешь?
ДАША. Та можешь меня не перебивать?
МАТЬ. Я тебя не перебиваю, говори, что хочешь.
ДАША. Вчера вечером мадам уехала, и мы организовали танцы.
МАТЬ. Что значит "мы организовали" ? Ты-то здесь при чем? Они взрослые люди. Они вольны танцевать хоть всю ночь.
ДАША. Не перебивай. Мы танцевали, а потом решили гадать. Ева Сергеевна мне, конечно, сказала - никаких гаданий! А сама спать пошла. А потом: "Дашенька, налей мне сюда воды" и стакан протягивает, а там уже что-то налито было, мутное такое. Я пошла к столу и налила воды.
МАТЬ. Ну? Налила воды.
ДАША. Ты можешь по-человечески выслушать? /после паузы/ Вобщем, я в этот стакан таблетку снотворного бросила. Из ее же сумочки.
МАТЬ. /с испугом/ Зачем ты это сделала?
ДАША. /плачет/ Она за мной следила. Шагу не давала ступить: это нельзя, то нельзя. А мне так хотелось быть как все И гадать хотелось, и вообще...А потом она уснула и не проснулась.
МАТЬ. Не вздумай следователю сказать, что ты дала Еве лекарство!
ДАША. Я вообще-то две таблетки бросила. Я может быть убийца!
МАТЬ. Что ты за глупости говоришь! Я отправила тебя на это погружение, доверяя как себе самой, а у тебя все хиханьки на уме. Гадания какие-то дурацкие! С такими настроениями в институт не поступишь. Ну, перестань плакать. Давай сюда нос. Вот так... Выпей чаю./Даша берет из рук матери чашку/ Двумя таблетками снотворного человека на тот свет не отправишь.
ДАША. /прихлебывая чай/ А может быть эта таблетка у нее пятая по счету?
МАТЬ. Глупости. Ты ничего не видела и не слышала. Так и следователю скажем.
ДАША. Это понятно, но сама-то я все про себя знаю. Мама, я совершенно запуталась!
Картина четвертая.
Кухня. За столом Вера пьет кофе, в дверях стоит Захар.
ЗАХАР. Нельзя пить так много кофе. Это вредно для здоровья.
ВЕРА. Жить вообще вредно, и особенно для здоровья.
ЗАХАР. Не удивляйтесь, что в этих экстремальных условиях я рискну возобновить наш прежний разговор.
ВЕРА. Я бы на вашем месте так не рисковала.
ЗАХАР. Но вы ведь сами давали мне неоднократно понять, что я вам небезразличен.
ВЕРА. Это была игра. Воздух был особый, речь и отважный летчик из Бордо. Мадам говорила, что легкая влюбленность очень способствует усвоению языка. Все во славу обучения! Кощунственная мысль! - мне иногда кажется, что Евина смерть тоже входит в правила игры и странно, что мы не обсуждаем ее по-французски.
ЗАХАР. Вы хотите сказать, что может быть Еву заманили на дачу, чтобы убить? Как в иностранных детективах?
ВЕРА. По-французски эта фраза звучала бы не так идиотски, но порусски...Поль Рошфор, можно ли говорить подобные глупости?
ЗАХАР. Вы дадите свой телефон?
ВЕРА. Нет.
ЗАХАР. Почему?
ВЕРА. Потому что не хочу никаких отношений.
ЗАХАР. А я хочу. Поймите меня. Я не люблю и боюсь женщин. Я был женат.
ВЕРА. И она вас бросила.
ЗАХАР. Нет. Я сам от нее ушел.
ВЕРА. После такого поступка я бы на вашем месте боялась и ненавидела мужчин. Почему вы бросили бедную женщину?
ЗАХАР. Это трудный вопрос. Понимаете, она во мне не нуждалась. Она была слишком не зависима, слишком уверена в себе...
ВЕРА. Еще наверное слишком умна, слишком добра слишком красива. А вы ведь непритязательны, да? Зачем вам знак качества?
ЗАХАР. Не иронизируйте. Она восстанавливала против меня сына.
ВЕРА. Так у вас еще к сын есть? И он в вас тоже не нуждался?
ЗАХАР. Вы должны меня понять. Мужчина должен быть главой дома, хранителем очага, а я по вине моей бывшей жены был никем.