Теперь нужно собраться. В животе завибрировало. Я пускаю силу в руки. Не мягким плавным свечением, а острым жалом. В ладонях жар, пальцы гудят. Соединяю большой и безымянный пальцы правой руки, а указательный и средний подношу к ямке под седьмым шейным позвонком, в простонародье именуемым холкой. Средний палец левой руки накладываю на ямку под затылком.
Чувствую, как энергия идет до середины шеи и упирается в темную пробку. Маленькие завихрения клубятся, оплавляя ее.
— Жарко, как от печки, — шепчет Лиза.
Я молчу. Внутренним взором вижу маленькую ниточку, которой удается пробиться выше. Надо еще. Напрягаюсь и плавлю темноту. Поверхностная защитная ци проходит по мостикам и помогает тянуть мою силу вверх. Пробка поддается. Темные рваные части раздвигаются в стороны. Энергия устремляется выше и соединяется с пальцем моей левой руки. Еще несколько минут я направляю ее так.
Постепенно возвращаюсь в себя. Начинаю слышать лизины ахи на вздохе, будто корку с болячки отрывают. Убираю руки. Вся мокрая. Волосы налипли на лоб.
Лиза часто дышит.
— Ты как? — спрашиваю ее.
— Будто в кипяток вошла. Ноги щиплет.
— Давай пошевели, — я нагнулась и сняла с нее тапки.
Пальцы шевельнулись. Отлично! Я сжала точку на стопе. Лииза дернула ногой к себе. Повторила тоже и со второй. Она заглядывает мне в лицо:
— Они шевелятся, Маша, — слезы по ее щекам.
— Ногу к себе, теперь от себя. Молодец. Нужно в сознании закрепить движение. Будем вставать.
Это удается с трудом. Но она стоит радостно-напряженно, шатается. Я отпустила ее, готовая подхватить в любой миг. Мышцы ослабли, но ей необходимо почувствовать себя, чтоб это стало реальностью. И не только для нее. Поэтому я сажаю ее в коляску и говорю:
— Сейчас подъедем к двери, встанешь и пойдешь. Надо закрепить осознание прямо сейчас. Ни о чем не думай, просто делай. Все эмоции потом.
В дверях слышим: «Девушки, сейчас чай пить будем». Я беру ее за руки: «Давай». И она, сжав зубы, встает. Делает шаг, другой. Все замерев, смотрят на нее.
— Забудь про коляску, Сергей Валентинович, подержи ее. Пока хватит нагрузки, — говорю из-за спины, — а мне надо полежать. Не будить, при пробуждении напоить сладким крепким чаем с шоколадкой.
В комнате движение и шум, но я его уже не разделяю на составляющие. Он теперь, как шум леса или водопада. Мне надо успеть дойти до кровати, а то пространство сузилось и потемнело. Дошла, больше ничего не помню.
Из ямы вынырнула уже затемно. В гостиной оживленный шепот. Я открыла глаза. Заглядывает Наталья Дмитриевна. Увидела меня и сразу через плечо кому-то: «Проснулась, ставь чайник», и приземистой тенью ко мне:
— Машенька, доченька, как ты? Свет включить или не надо? — трогает мне лоб и гладит по щеке.
— Включайте, Наталья Дмитриевна, я встаю. Если можно, чего-нибудь попить, а то силы как-то взяли и кончились, — я виновато улыбаюсь.
— Да, конечно, — она дергается пойти, но бросается ко мне на шею, обнимает и плачет, — Маша, Машенька.
Я глажу ее плечи и спину. В комнату заглядывают: «Все готово». Она поднимается, вытирая слезы. Встаю и я. Смотрюсь в зеркало, под глазами темные тени. Ничего, отъемся. За все надо платить. А силы восстановятся. Думала, на том уровне уже не вернутся после Олега, ан, ничего — еще больше стало.
У стола качнуло. Стул громыхнул. «Извините». Мне помогают сесть и ставят бокал с чаем, вазы с шоколадными конфетами и плитки шоколада нескольких видов. Ломаю кусочки от той, какая открытая. Мир светлеет. Можно перевести дух. Оглядываюсь. Все сморят на меня. Нахожу Лизу. Сидит на стуле у стены и счастливо улыбается.
— Лиза, как ты?
— Хожу. Слабая еще и ноги все время как иголками колет. Говорят, они отходят так.
— Умница. Надо еще ванны со скипидаром. Я расскажу потом, как делать.
— Пластырь еще купить? — вставляет Валентиныч, — сколько его носить и как менять?
— Не принципиально, но желательно неделю еще походить. А покушать есть что-нибудь?
Хозяйка поставила творог с изюмом, обильно сдобренный сметаной, и горку оладий. Съедаю все, что дали.
— А это как вот ты? — спрашивает хозяин под шиканье Натальи Дмитриевны.
— Считайте, специальный массаж.
— И ты дома тоже так?
— Иногда и так. Нужный человек в нужное время и в нужном месте.
— Вот, правильно, — поднял голову Сергей Валентинович, — это я ее привез ночевать.
— Можно, я опять спать пойду, — виновато говорю я, — надо восстанавливаться, а завтра все обговорим.