В руках мужчины здоровенная серебряная чаша на полведра. «Выпей несколько глотков и сядь на стул».
Я пью. Вкусно, в голове сразу кружит. Успевают прийти знания о братине. Когда так же снимался барьер и все участники трапезы видели мысли друг друга. Братство. Больше ничего не удерживаю. Расслабление и звезды перед глазами. Прямо глубокий космос. Передо мной появляется дедок, удивительно похожий выражением на Егора Тимофеевича. Только нос с горбинкой. Зачем деду Егору нос с горбинкой? Смешно. Он накладывает руки мне на голову. Я замерла. Космос успокоился. Тянет полежать. Спокойно, Маша, скоро все кончится.
Дедок отошел. Ко мне стайкой подлетели девушки, взяли под руки и увели. Шум и гам остался за закрытой дверью. Меня раздевают, накрывают чем-то. Отмечаю, что коже приятно, и засыпаю.
Пробуждение прекрасно. Голова ясная, будто мозг вынули, промыли и обратно вставили. Настроение — вскочить и побежать, а потом полететь. Села в кровати. Из угла ко мне скользнула девушка.
— Привет! Как все классно! Теперь каждое утро так будет?
Девушка щебечет и тянет за руку. Голышом иду за ней. За тяжелой шторой ванна. Вода чуть мутная и белесоватая. Погружаюсь. Но долго купаться мне не дают. Девушка показывает на полотенце. Вылезаю, и меня растирают до красна.
Две другие уже ждут с платьем. Белое с золотым шитьем, такое же облегающее, ворот стойка выше, почти под подбородок, но не стесняет. Юбка и спенсер тоже белые с шитьем, только узоры шире, так что почти белой ткани не видно. Куртка застегивается только сверху на золотое колечко. А вот у юбки есть третья застежка чуть выше колена. Сапожки тоже белые, больше похожи на плотные носки. Верхний халат не одеваю.
Стучат, заходит дед.
— Как ты, внуча?
— Прекрасно. Даже если они там ничего не решат, все будет хорошо.
— Они утвердили тебя. Верховный Ари сказал, что ты еще маленькая, но сильная. И Ричампо не ошибся.
— А где он?
— Скоро придет, раньше нельзя было.
— А что с тобой будет?
— Со мной все хорошо. Лучше, чем ожидал. Я буду при тебе советник и переводчик. Завтра будет церемония удочерения. После этого тебе нужен свой штат, ты официально будешь дочерью военного правителя. Еще у меня своя учеба. И у тебя будет.
— А Ульрих?
— Счастлив до невозможности. Его проверили, и некоторые способности нашли весьма сильными даже по местным меркам. Он среди своих братьев. Предстоит посвящение, но его уже как родного приняли.
— Сакс?
— Еще не решили. Пока мнение — вернуть назад. Есть вариант стать воином, но его пока всерьез не рассматривают. Не надежен. Может, после подготовки и обучения сделают агентом в нашем мире. Но это все расплывчато. Я пойду. Осваивайся.
Принесли завтрак. Девушки растворились. Остались только две прислуживать, но они за стол не сели.
После еды я вышла в сад. Красивые извитые деревья на террасе. Желтые плоды, похожие на мелкие сливы. И очень сладкие. На краю террасы живая изгородь. За ней — обрыв. Отвесная стена. Плюнуть постеснялась, зато бросила ягоду. Ничего не слышно. Смотрю в даль. Извивается река, леса, пятна озер, домики деревень.
На плечо опустилась рука.
— Здравствуй, Маша.
Чувствую тепло даже через платье и спенсер, или как назвать еще эту куртку. Я стараюсь его увидеть внутренним взором. Он же меня разглядел? Откидываю голову назад и касаюсь затылком его груди. Ничего не понимаю — нет даже малейшей шероховатости в восприятии. Он — это мое идеальное дополнение, моя половина в мужском обличии.
— Здравствуй. Ты меня видишь?
— Давно.
— Но так не бывает. Все равно есть разница воспитания, менталитета.
— Нет никакой разницы, если воспринимать все, как мужчина и женщина. Ты боишься поверить? Но сама же видишь.
— Ты всегда для меня был создан?
— Нет. Но я могу стать полным соответствием тебе. А ты сможешь — мне. И мы сможем удержать это в себе. Навсегда.
Я не хочу никуда идти, ничего искать. Пусть это такой зов, плевать. Это не ах любовь. Это понимание друг друга до нутра, до сути. И тебя тоже видят насквозь. Больше чем голую, до самых потаенных мыслей. Тогда люди притягиваются, как магнитом и не могут оторваться друг от друга.
— Я согласна удержать навсегда, Ричампе.
— Ты еще ко многому не привыкла. У нас есть обычай. Да и у вас тоже, но не так выражен, смысл стерт из памяти.
— Какой же?
— Символ, знак привязанности к кому-то или чему-то. У нас это не просто значимо, а определяет человека, как погоны в вашей армии.