Торжественности по случаю принятия присяги не было. Утром мне выдали форму вместе с удостоверением, и проводили в небольшой актовый зал, где уже ждали отцы командиры. Присягал я не один, со мной вместе вступали в ряды Конторы ещё двое. Один тоже лейтенант, второй был в штатском. Оба довольно молодые, но у штатского, во всех движениях, во взгляде, чувствовалась привычка повелевать, и казалось, он искренне недоумевал, почему мы ещё не упали перед ним на колени.
Текст был стандартным, как в любом военном подразделении, и когда мы все трое отрапортовали, самый главный здесь командир, в чине генерал майора, произнёс напутственную речь. Говорил он так горячо, так убедительно, что мне хотелось прямо сейчас бежать спасать Россию от неведанных врагов. Дослушав до конца, мы, выдержав паузу в несколько секунд, проревели во всю мощь своих глоток — Служу России!
Ещё раз окинув нас царственным оком, генерал неторопливо удалился. Я стоял и не знал, что делать дальше, заучив весь регламент присяги, вроде не терялся в процессе, а сейчас спасовал. Стою и понимаю, одеть форму не значит стать военным, надо еще что-то. Может устав почитать? Как бы там ни было, но я был счастлив, то же чувство я испытывал когда меня приняли в пионеры, шёл по улице, и гордо выпячивал грудь с новым алым галстуком. Мне казалось, что весь мир смотрит на меня. Теперь же я шел по коридору, и все время косился на свои новенькие погоны, а встречая военных, прикладывал руку к козырьку фуражки. Новая жизнь, новая форма, и от произошедших со мной перемен кружилась голова.
Вечером меня вызвал к себе Володя, усадив в кресло сам сел напротив.
— Вот, первое твоё задание, — сказал он, протягивая мне пухлый конверт, — почитай, разберись, будут вопросы, задавай. Сейчас, — он посмотрел на часы, — двенадцать тридцать, на изучение тебе три часа. Потом подходи, познакомлю тебя с твоим экипажем. Забегая вперёд скажу, экипаж, это команда, которая работает с проводником, те, кого он берет в погружение. Как правило, это хорошо подготовленные профессионалы, вроде спецназа, только ещё более универсальные. Одинаково хорошо бегают, стреляют, способны разобраться даже в самой сложной технике, плюс, владеют несколькими языками. Естественно обладают различными техниками боя, ведь никогда не знаешь в кого вселишься в прошлом. Мне подобрали лучших из лучших, но это само собой, других и не держат. Из соображений секретности, обращались друг к другу по номерам. Попытался познакомиться, но получил в ответ— не положено. Вот такие ребята. Роботы, а не люди.
Две недели мы притирались, и вот, на понедельник назначили погружение. Задание было простое, сорок первый год, на одном из самых важных участков держит оборону полк. Точно известно, что продержался он двое суток, потом был окружен и полностью уничтожен. Старшим по группе назначен Второй. Наша задача — сбор информации. Подробнее узнаем уже на месте. Моя роль ограничивалась перемещением экипажа в нужное время, привёз и не мешайся, пока работают профи. По времени все займёт тут — не больше часа, там — двое суток.
На выходные получил увольнительную и под конвоем, отправился домой. И все время пока был дома, охрана сидела в машинах под окнами, предварительно проинструктировав меня насчёт правил поведения: к окнам не подходить, двери никому не открывать и многое другое. С ребятами увидеться не удалось, до погружения никаких контактов с посторонними. Что поделать — армия. Пробыв с семьей до вечера, я убыл в часть. Кажется, так надо говорить? Добравшись до казармы, недолго думая, завалился спать. Утром сразу к врачам, натощак сдавать анализы, потом столовая и снова к врачам.
Ожидая увидеть суперсовременный полигон для путешествий во времени, я был сильно удивлен, когда нас привели в простую больничную палату, где возле каждой из шести кроватей стояла капельница, и на столе у стены обычный компьютер. Мое место было как раз возле него, если ребята просто ложились и медсестра, сделав какой-то укол, оставляла их в покое, то со мной было поинтереснее. Навешав на меня штук сорок датчиков, так, что со стороны я смотрелся как ежик, тот самый доктор, что гонял меня по врачам на медкомиссии, вложил мне в ладонь медаль «За Отвагу» и, поднеся к самому моему носу шприц с тонкой иглой, сузил и без того узкие глаза и проговорил: