Собравшись, закинул винтовку за спину, и рванул к телу солдата. Добежав до воронки, в которую он упал, я по мягкому грунту съехал вниз. Немцы, шедшие за танком, открыли беспорядочной огонь. Выставив винтовку наружу, быстро разрядил магазин, ни в кого не попав, — пусть боятся. Звук гудения танкового двигателя изменился, на долю секунды поднял голову из воронки, танк задом ехал прямо на меня, перед ним, пригибаясь, шли трое автоматчиков. Ну все, отвоевался. Осмотрел гранаты, три штуки, связанные вместе медной проводкой, мы такую постоянно выкапываем на урочищах, сдаем потом в цветмет вместе с остальным шмурдяком. Эта мысль меня отрезвила. Они же меня не могут убить! А боец этот, Петровский… так он мёртв уже.
— В точку. — Раздался глухой голос у меня в голове.
— Михалыч? — Я не мог поверить, но это был он. — Я ж говорил ты живой!
— Это, смотря с какой стороны посмотреть. — он хмыкнул — Подпусти танк метров на пятнадцать, и пали из винтовки чтобы пехота не побежала к тебе, потом выскакивай и лети под него.
— Так ведь срежут меня, может ты попробуешь?
— Не могу, в прошлый раз много сил потратил, могу только чувство боли тебе притупить, ненадолго.
— Давай хоть так, на счет три, танк уже близко… Выставив винтовку из воронки, с оттяжкой сделал четыре выстрела, если считают патроны, пусть думают, что ещё есть. И тут же, перехватив гранату в правую руку, рванул вперёд. С противным хлюпаньем в тело впивались пули. Но я чувствовал себя как на пейнтболе, больно, но не смертельно. И продолжал бежать. Фашисты стреляли и не понимали, почему я не останавливаюсь. Проскочив мимо них, уже ничего не видя от заливавшей глаза крови, пуля скользнула по черепу, — щучкой прыгнул вперед, и сунул руку вместе с гранатой под каток.
Открываю глаза, рядом никого нет, встаю. На кровати у окна лежит Второй. Странно, я ж его давно отправил, не сдох что ли, уродец?
— Проснулись? — на пороге стоит молоденькая медсестра, — Сейчас доктора позову.
Смотрю на часы на стене, с момента погружения прошло всего полчаса, или даже меньше. Через минуту на пороге появляется куратор, а за его спиной ребята из моего экипажа, все кроме Второго. Взгляд подполковника не предвещает ничего хорошего.
— С прибытием лейтенант. У нас ЧП, пойдемте ко мне в кабинет.
— А что случилось то? — спросил я, не могли же они из-за жетона так всполошиться? Или могли? В армии вообще все не как у людей.
— А вот это, — он выдержал паузу, обводя взглядом собравшихся, — мы хотели бы узнать у вас.
И развернувшись, зашагал дальше.
Ну ладно, пойду за ними, интересно все же, что такого случилось. Может из-за того что Второго шлепнул… так не видел никто. Приказ не выполнил? Вот это реально. За это могут и погоны снять. Присягу принимал? — Принимал. Приказ слышал? — Слышал. И выметут поганой метлой из красной армии. Ну, не больно-то и хотелось. Если говорить начистоту, кроме красивых погон ничего хорошего тут нет. Раньше я был сам по себе, теперь же каждый индюк с большим количеством звезд считает, что я ему должен. Если выгонят, не расстроюсь.
В кабинете подполковника, не было никого, кроме меня и Четвертого, куда делись остальные, я не понял, вроде до дверей шли все вместе. Заняв место возле окна, я приготовился слушать что скажет начальник. Александр Герасимович садиться не стал и мерил кабинет широкими шагами.
— Во-первых. — начал он — Пропал Второй, во вторых — тут он ухмыльнулся, видимо подумал о том, как прозвучала его фраза — вы, каким-то образом изменили прошлое. Какой был приказ товарищ лейтенант? — он наклонился и сдвинул в кучу все лицо, наверное, хотел придать себе грозности.
— Лично у меня, никакого. — Куратор аж рот открыл.